С мамой о прекрасном. Русская живопись от Карла Брюллова до Ивана Айвазовского - Инна Соловьева Страница 19

И Виктор Михайлович Васнецов, плоть от плоти передвижников, человек с таким же мировоззрением, начал с таких полотен, как «Нищие певцы» и «Книжная лавка». Вряд ли кто-то, кроме искусствоведов, помнит об этих картинах. Но потом… Почему его начинает тянуть к былинам, к сказаниям, к легендам? Почему появляются его картины на русские народные сказки, на сказочные мотивы, почему его тянет именно к таким могучим образам, почему появляются «Богатыри», «Алёнушка», «Иван-царевич на Сером Волке», «Битва Игоря Святославовича с половцами»? Откуда этот былинный характер?

Это во многом объясняется его происхождением и его семьей. Художник родился в небольшой деревушке в Вятской губернии. Он сам писал о том, что знал народ не «по-народнически», а изнутри. Ему не нужно было «идти в народ» и нести что-то «мужикам» – как, к сожалению, и было часто у многих интеллигентов, которые действительно не знали народа. Отец – православный священник. Патриархальная семья, шестеро детей. Семья трудовая. Васнецов жил среди народа и был частью этого народа. Мало того, он воспитывался на вятской игрушке, резьбе по дереву, то есть впитал в себя с детства то, что называется русским народным творчеством. И еще – бабушка была у него, Ольга Александровна. Дети обожали ходить к бабушке, потому что, когда она доставала заветный сундучок с красками и начинала показывать, это были самые счастливые минуты детства. Но, как сын священника, Васнецов должен был пойти по стопам отца. Он поступил в духовную семинарию, долго там учился, и с благословения отца тогда уже начал рисовать. И, не окончив семинарии, отправился в Императорскую Академию художеств – уже с каким-то багажом знаний и уже что-то умея. Ему впоследствии пригодилось это обучение в духовной семинарии, и вообще жития святых, образы святых, великую русскую православную культуру он впитывал с детства.

Нищие певцы (Богомольцы)

1873 год.

Росписи Владимирского собора в Киеве

1885–1896 годы

Царь Иван Васильевич Грозный

1897 год

Васнецов был настолько застенчив, что, когда он приехал в Петербург и сдавал экзамены в Академию художеств в первый раз, его приняли, но он был настолько уверен, что эти профессора и академики его отвергнут, что его творчество – это вообще ничто, что даже не искал себя в списках поступивших и год проучился в Рисовальной школе общества поощрения художеств, где, впрочем, преподавал не кто иной, как И.Н. Крамской. И когда он поступал в Академию второй раз, то с удивлением обнаружил, что действительно принят.

Васнецов был почти ровесником императору Александру III. Когда Александр III взошел на престол, обращение к русским истокам, к русской истории становится модным. Выходят замечательные работы историка Василия Ключевского по русской истории.

Васнецов впитывает этот дух времени и первым уходит от передвижников, создает картины, которые близки его миросозерцанию, которые ему интересны. Это было воспринято по-разному. Кто-то говорил, что он потерял себя как художник. Ушел от чаяний народных… И только постепенно он отвоевывает в сердцах зрителей свое место.

Мало того, он становится частью русской культуры. Почему, когда Шаляпин создает образ Ивана Грозного, он обращается к картине Виктора Михайловича Васнецова? Кстати, очень интересной картине. Узкая рама, длинная. Монументальный, как статуя Командора, человек нисходит по ступеням. Узоры. Васнецов был мастер узоров, он великолепно знал эту русскую византийскую вязь и так умело это показывал! Нет ему равных именно в русском орнаменте. И вот этот Иван Грозный в царском облачении спускается по лестнице, – и вдруг этот затравленный, звериный какой-то взгляд. Это не Репин, где Иван Грозный – просто кровавое животное, которое только что убило собственное дитя. Это совершенно другое. Это гораздо более сложная характеристика. И что удивительно – в этом замкнутом, тесном пространстве, где тесно, душно царю, где томится его душа, вдруг – маленькое окошко. И в этом маленьком окошке – Москва. Москва заснеженная. Словно какой-то глазок в другую жизнь. Это философские раздумья, это место для того, чтобы понять, что вообще он сделал с Москвой. Где-то там люди. От движения правой брови Ивана Грозного зависит их жизнь… Не так прост Виктор Михайлович Васнецов.

После побоища Игоря Святославовича с половцами

1880 год

Иван-Царевич на Сером Волке

1889 год

Александр Бенуа обвинял Васнецова во многом, говорил, что «Иван-Царевич на Сером Волке» – это костюм, купленный или взятый напрокат в каком-то театре, что это все театрализованное. И «После побоища Игоря Святославовича с половцами» – это совершенно не похоже на побоище, там нет ужасных тел, там красивая смерть, там стрела, которая аккуратненько как бы воткнута в тело, там красивые позы умерших. Да, может быть, это так. Но русские народные былины – приводят ли они какие-то натуралистические подробности? Или мы видим, как действительно великие люди отстаивают великую Россию? Васнецов не хотел изображать натуралистические детали – можно его в этом обвинять, а можно и понять, и не обвинять. Ему можно предъявить многое – что он был идейно близок к Союзу русского народа, а в уставе этой организации имелись юдофобские пассажи. Но он был таким, каким был. Он был целостной личностью, он был художником, который любил Россию, показал величие России через свои картины так, как он это понимал. И удивительно то, что не самый крупный в мире художник остался в истории России как один из самых сильных хрестоматийных живописцев, на которых воспитывается не одно поколение российских людей.