Анна Леопольдовна - Игорь Курукин Страница 19

Отдыхать долго не пришлось. На следующий день молодожены отправились обедать с императрицей в Летнем дворце. После обеда последовал переезд в Зимний дворец, куда вновь явились гости — «в новых, не в тех, что накануне, нарядах». На самой принцессе было платье с выпуклыми золотыми цветами по золотому полю, отделанное коричневой бахромой. Там их ждали ужин и бал, а через день — маскарад, представлявший собой, согласно описанию леди Рондо, чудесное зрелище: «Составились четыре так называемые кадрили из двенадцати дам каждая, не считая ведущего каждой кадрили. Первую кадриль вели новобрачные, одетые в оранжевые домино, маленькие шапочки того же цвета с серебряными кокардами; маленькие круглые жесткие плоеные воротники, отделанные кружевами, были завязаны лентами того же цвета. Все их двенадцать пар были одеты так же; среди них находились все иностранные министры со своими женами — представители государей, связанных родственными узами либо с принцем, либо с принцессой. Вторую кадриль вели принцесса Елизавета и принц Петр (Бирон. — И. К.), в зеленых домино и с золотыми кокардами; все их двенадцать пар были одеты так же. Третью кадриль возглавляли герцогиня Курляндская и граф Салтыков (родственник императрицы) в голубых домино и с розовыми с серебром кокардами. Четвертую кадриль вели дочь и младший сын герцогини, в розовых домино и с зелеными с серебром кокардами. Всё остальное общество было в костюмах, какие кто придумал. Ужин был подан в длинной галерее только участникам четырех кадрилей. Вокруг стола стояли скамейки, украшенные так, что выглядели подобно лугу; стол был устроен так же. И стол, и скамейки были покрыты мхом с воткнутыми в него цветами, как будто росли из него. И сам ужин, хотя и совершенно великолепный, подавался так, что всё выглядело словно на сельском празднике». Непринужденности обстановки могла помешать разве что массивная фигура императрицы, которая весь вечер одна прохаживалась без маски.

В субботу опять был обед — уже у новобрачных, на котором по старинному обычаю «молодые» прислуживали за столом; затем они вместе с гостями отправились в оперу. В воскресенье состоялся еще один маскарад в Летнем саду. Набережная Невы озарялась иллюминацией и фейерверками, в свете разноцветных огней по обеим сторонам от изображения ангела с миртовым венком стояли аллегорические женские фигуры, олицетворявшие Россию и Германию, под надписью «Бог соединяет их вместе». Ниже была изображена плывущая по волнам в раковине Венера, похожая, как уверяли очевидцы, на Анну Леопольдовну. Профессор Академии наук Якоб Штелин в оде на немецком языке прямо объяснил, кто на свете всех милее: «Прочь, Венера! Прочь с твоею красотою и славою! Пускай древность тобою веселится. То, что приятность принцессы Анны изъявляет, всю твою славу далеко превосходит».

Блестящее торжество являлось актом большой государственной политики, и молодые были лишь актерами — или даже статистами — этого действа. Уже не раз цитированная нами леди Рондо по-дамски подвела не слишком оптимистичный итог: «Все эти рауты были устроены для того, чтобы соединить вместе двух людей, которые, как мне кажется, от всего сердца ненавидят друг друга; по крайней мере, думается, это можно с уверенностью сказать в отношении принцессы: она обнаруживала весьма явно на протяжении всей недели празднеств и продолжает выказывать принцу полное презрение, когда находится не на глазах императрицы».

В заключение торжества 17 июля последовал указ Святейшего синода о поминовении на богослужениях его главных участников: «Понеже благоволением Божиим и соизволением всепресветлейшей, самодержавнейшей, великой государыни нашей, императрицы Анны Иоанновны всея России ее императорского величества вселюбезнейшая племянница, благоверная государыня принцесса Анна, законным браком с его светлостью принцем Антоном Улрихом, герцогом Брауншвейг-Люнебургским, сочеталась; того ради, по именному ее императорского величества указу, Святейший Правительствующий Синод приказали: всем ее императорского величества верным подданным вкупе за их высочества Господа Бога молить и во время Божественного священнослужения имена их высочеств, как в последующей форме изображено, воспоминать». Первой, как полагалось, надлежало упоминать об императрице, затем «о благоверной государыне цесаревне Елисавете Петровне, о благоверной государыне принцессе Анне и о супруге ея, о всей палате и воинстве их».

Таким образом, любимая племянница императрицы по-прежнему уступала по рангу красавице-цесаревне; супруг же ее даже не удостоился чести быть названным по имени (может, и к лучшему, поскольку не всякий провинциальный батюшка смог бы без ошибки выговорить немецкое имя и непривычный титул принца — а там недалеко и до греха в виде оскорбления величества). Молодой чете было четко указано ее место — будущих родителей наследника престола и не более того. Однако уже через год с небольшим для нашей героини настала другая жизнь, которая вознесла ее к самому трону.