Бомбардировочная эскадра "Эдельвейс". История немецкого военно-воздушного соединения - Вольфган Дирих Страница 19

Из 1945 самолетов, развернутых против России (61 % общей численности люфтваффе), к 21 июня 1941 г. были пригодны к эксплуатации 1400, или 72 %.

Около 3.00 механики начали прогревать двигатели. Их гул, то усиливавшийся, то ослабевавший, сливался в оглушительное крещендо. Экипажи, все еще получавшие на ходу последние инструкции командиров, надевали парашюты и проверяли бомбы и вооружение. Когда в 3.15 22 июня 1941 г. на востоке запылало красное солнечное зарево, от горизонта до горизонта послышался отдаленный грохот артиллерии, открывшей огонь по России. Земля затряслась. Ад разверзся. Около 3.30 машины одна за другой с нарастающей скоростью покатились по травяным взлетно-посадочным полосам в Лежани и Кросно. Они поднялись в воздух и вскоре исчезли в восточном направлении. По близлежащим дорогам к фронту шли бесконечные колонны войск.

Первоначальный удар был нанесен по аэродромам советских военно-воздушных сил Стрый, Бушов-2, Теребовля, Бучач, ^[96] Ходоров ^[97] и Лисичаны. Совершив около 80 самолетовылетов, эскадра уничтожила на земле приблизительно 100 русских самолетов. Русские аэродромы были переполнены самолетами-разведчиками, бомбардировщиками и истребителями, выстроенными словно на параде, чьи сгоревшие остатки позднее можно было видеть вокруг краев аэродромов.

Несмотря на подавляющее превосходство, эскадра и в целом люфтваффе понесли тяжелые потери от зенитной артиллерии и истребителей и, как это ни прискорбно, от собственных бомб. «Дьявольские бомбы», 2-кг осколочные бомбы SD2, незадолго до этого исключенные из секретного перечня, использовались в больших количествах. Они вылетали из оболочки подобно созревшим бабочкам-однодневкам и сыпались вниз дождем. Эти бомбы были разработаны для непосредственной поддержки войск и применялись против живой силы на открытом пространстве. При срабатывании ударного взрывателя или при взрыве в воздухе на высоте нескольких десятков сантиметров над землей осколки бомбы разлетались на 12 м, производя эффект, подобный взрыву артиллерийского снаряда среднего калибра. Их сбрасывали массами, чтобы добиться прямых попаданий.

Однако несколько из 360 этих маленьких бомб, которые нес Ju-88, имели склонность застревать в бомбардировщике, в специально разработанных для них бомбодержателях, с взрывателями на боевом взводе. При небольшом толчке они могли сдетонировать и разорвать самолет на части точно так же, как прямое попадание зенитного снаряда.

Многие осколочные бомбы вылетали при посадке и затем взрывались непосредственно позади машины или же оставались лежать как коварные бомбы замедленного действия. Снова и снова оружейники осматривали летное поле, очищая его от бомб, которые были готовы взорваться в любой момент. Несмотря на успехи, достигнутые от ее применения в первые дни кампании в России, бомба SD2 оказалась бесполезной, поскольку высокоэффективная русская зенитная артиллерия вынудила самолеты непосредственной поддержки летать на больших высотах, на которых ее нельзя было использовать. Похожие проблемы возникли с подобной, но большей бомбой SD10, они были слишком сложны, чтобы устранить их в боевых условиях.

Целью было завоевание превосходства в воздухе над полем боя, чтобы обеспечить прикрытие быстро продвигающихся армий, особенно передовых бронетанковых частей, направлявшихся на Львов и Тарнополь, ^[98] но решительные атаки русских истребителей делали эту задачу не такой простой. В первый день кампании в России были проведены четыре больших рейда. В составе первой волны взлетели все пригодные самолеты, но семь машин из III группы, включая пять из 9-й эскадрильи, не вернулись. Вечером, после того как в 20.23 приземлился последний самолет, командир эскадры оберст-лейтенант Шульц-Хейн в своем штабе в замке Полянка, в Кросно, подвел неутешительный итог.

Шестнадцать человек из летного персонала (15 полных экипажей) погибли или пропали без вести; в одной только III группе из-за повреждений были непригодны к эксплуатации или разбились и были полностью разрушены 14 самолетов – потери 50 %. В других группах ситуация была немного более утешительная. Среди погибших был Старый скрипач, командир 5-й эскадрильи обер-лейтенант фон Венховский; каждый тосковал по этому очень популярному офицеру и его колоритному юмору. С лихорадочной поспешностью машины приводили в порядок, на скорую руку латали пулевые пробоины, устраняли следы аварийных посадок. Служащие из мастерских роты аэродромного обслуживания не знали отдыха. Раздетые до пояса, обливаясь потом, они старались отремонтировать подбитые машины, многие из которых находились в удручающем состоянии, к началу следующего дня.

Около полуночи экипажи, уставшие как собаки, рухнули в свои койки. Мысли тех, кто благополучно возвратился в конце дня, были простыми: «Что стало с теми, кто не вернулся? Будем надеяться на то, что они все еще живы. Что принесет завтрашний день? Как все это закончится? Что думают наши семьи дома? Что парни из пропаганды сделают из всего этого?» С такими мыслями они проваливались в глубокий сон, не обращая внимания на отдаленный грохот артиллерии и металлический звон молотков, доносившийся из района мастерских, где работа продолжалась до раннего утра.

В этот первый день русские потеряли 1811 самолетов, из них 322 были сбиты истребителями и зенитной артиллерией, и 1489 были уничтожены на земле «Штуками» ^[99] и бомбардировщиками.

День 23 июня выдался жарким, и необычно высокая температура делала жизнь для всех очень трудной. Вылеты следовали друг за другом без пауз. Команды оружейников не успевали загружать боеприпасы, потому каждый свободный должен был помогать заряжать ленты и магазины. Только высокий дух товарищества мог помочь вовремя подготовить машины для следующего вылета. Несмотря на большие потери, – настолько большие, что можно было рассчитать, когда эскадра достигнет своего предела, – никакой передышки не было. Старые, опытные экипажи, выполнившие много вылетов над Францией, Англией и Югославией, не возвращались. Многие в эскадре задавались вопросом, стоила ли игра свеч, спрашивали, имеет ли Верховное командование люфтваффе право продолжать использовать их современные двухмоторные самолеты для непосредственной поддержки войск на поле боя и мириться с такими значительными потерями опытных, хорошо подготовленных экипажей.

Технические роты испытывали нехватку необходимого оборудования. Мало того что имелся недостаток кранов и лебедок для подъема самолетов, совершивших аварийные посадки, и для замены двигателей, также не хватало и многих других инструментов и запчастей. К 30 июня в KG51 численность самолетов и экипажей сократилась до одной трети от штатной. Моральное состояние также пришло в упадок, хотя до этого времени персонал эскадры одерживал только победы. В тот же самый день было прекращено использование бомбы SD2 («дьявольской бомбы»). За несколько дней стремительного наступления наземные войска оставили Кросно далеко позади.