Слуги государевы. Курьер из Стамбула - Алексей Шкваров Страница 19

* * *

В то лето 1736 года русская армия, вытянувшись пятью колоннами, шла во второй раз к Перекопу — турецкой крепости, преграждавшей дорогу в Крым. Уничтожить это осиное татарское гнездо, разорить, а всех татар вместе с их ханом отдать в русское подданство — вот был план Миниха на кампанию.

Вторая колонна принца Гессен-Гомбургского состояла из двух драгунских полков — Вятского и Рижского, а также четырех пехотных, один из которых был Петербургский гренадерский.

Здесь, при штурме Перекопа, и свела судьба молодых офицеров — подпоручика Веселовского и капитана Манштейна.

Колонны медленно двигались по бескрайней степи, которая с началом жары постепенно превращалась в безводную пустыню. Трава высохла, все было сложнее найти корм для лошадей, но еще более страшной была жажда. Палящая жара и отсутствие воды вызывали тепловые и солнечные удары, сопровождавшиеся глубокими обмороками. По 20–30 верст приходилось идти, не встречая ни капли воды, ни кустика травы. Случалось, приходить на ночлег и там не иметь ничего.

Противник почти не появлялся. Лишь изредка можно было заметить сотню-две конных татар, которых казаки тут же отгоняли в степь. Но с каждым днем их становилось все больше и больше. Они, словно мухи, кружили около русских колонн.

По ночам все кавалерийские лошади выпускались в степь на подножный корм под охраной отводных караулов. Татары незаметно подкрадывались и каждую ночь отгоняли нескольких лошадей.

Однако попытка напасть на русских крупными силами окончилась для татар плачевно. Двадцать тысяч всадников с визгом устрашающим стремительно атаковали русский авангард из двух тысяч драгун и семисот пятидесяти казаков. Но шесть часов атак непрерывных, успешно и с большим уроном для противника отбитых русскими, показали, что значит регулярство в бою с толпой храброй, но беспорядочной. Несколько сотен храбрых и дисциплинированных воинов легко противостояли конным полчищам татар.

Наконец, русские колонны вышли к Перекопской линии, занятой турками и татарами. Линия была сплошным глубоким рвом и насыпью, протянувшихся на 7 верст от Черного моря до вытянутого рукава Азовского моря, называемого отдельно — Гнилым морем [13]. Поверху бруствера издалека виднелись каменные башни, в которых засела султанская гвардия — янычары.

Миних, валы Перекопа осмотрел, изрек, насупившись:

— Армию перестроить в шесть колонн и изготовиться к штурму! Противу правого фланга ихнего насыпают два редута земляных. Пушки поднять, да побольше. И пехоты собрать до двух с половиной тыщ. Пусть думают, что отсель мы нанесем басурманам главный удар. То ложный маневр будет.

Весь день 19 мая артиллерия непрерывно бомбардировала правый фланг турок, а за час до рассвета следующего дня здесь же был произведен ложный штурм.

Остальные перестроились под прикрытием темноты ночной для штурма одновременного по всей линии оборонительной, большее внимание уделяя нашему правому флангу. Каждый батальон пехотный вместе с полком драгунским образовывал три отдельные штурмовые колонны по пять взводов в каждом.

Атака началась в полной тишине, и турки обнаружили русских лишь тогда, когда они были уже на расстоянии ружейного выстрела. Изумлению их не было предела, но они быстро оправились и встретили наступавших тучей стрел и выстрелами. Поздно. Русские вскарабкивались на бруствер, помогая себе штыками, пиками и рогатками. Одновременно был открыт ответный огонь из пушек и фузей. Не дожидаясь, когда русские ворвутся на вершину вала, турки стали откатываться и, в конце концов, побежали.

Оставались те самые башни каменные, где засели янычары, не желавшие сдаваться. Гарнизон одной из башен отчаянно сопротивлялся и нанес значительные потери. Манштейн тогда сам вызвался с одной из штурмовых групп захватить башню.

Три взвода петербургских гренадер его роты и два взвода вятских драгун подпоручика Веселовского с ним пошли. Проскочив под стены, капитан остановился и дал людям отдышаться. Из нутра башни доносились истошные крики и пальба. Присели на землю. К стене прислонились. Рядом с Манштейном подпоручик драгунский оказался. Шляпа на затылок сбилась, пот вытирал.

— Как зовут? — крикнул Манштейн.

— Подпоручик Вятского драгунского Алексей Веселовский, — радостно рапортовал спрашиваемый.

— Чего веселишься, подпоручик?

— Так первый раз в деле, господин капитан. Басурман бьем! За матушку Россию.

— Ну, давай тогда вместе бить будем, — веселье подпоручика передалось и Манштейну, заулыбался. — У твоих драгун топоры имеются?

— Так точно, господин капитан.

— Прикажи им начинать рубить дверь. Как рухнет, мои гренадеры закидают турок гранатами, а там и штыками пойдем поработаем.

— Слушаюсь! — Веселовский отдал нужные распоряжения, и тут же четверо драгун, достав из-за пояса топоры, принялись рубить сухое плохо поддающееся дерево.

Кто-то отчаянно закричал по-турецки прямо за дверью. Потом голосов прибавилось, и турки принялись стрелять прямо по двери. Двух ранило вылетевшими из дверных щелей турецкими пулями. Их тут же оттащили в сторону и встали другие. Наконец проем освободился, в нем были видны ощетинившиеся ятаганами турки. Гренадеры Манштейна зашвырнули гранаты. Рвануло крепко.

Когда дым рассеялся, на первом этаже башни осталось лишь несколько растерзанных тел янычар. Выхватив шпагу, Манштейн скомандовал:

— За мной, ребята! В штыки их! — и запрыгнул первым в проем.

Гренадеры вырвались вперед, прикрывая командира, за ними устремились и драгуны Веселовского. Каждый ярус башни приходилось брать штурмом. Сначала швыряли гранаты, затем бросались в штыки. Пыль на зубах скрипела, дым пороховой удушливый с запахом крови теплой глаза застилал. Остававшиеся в живых после разрывов янычары отступали выше или, разрядив свои ружья, доставали кривые ятаганы и отчаянно дрались.

Драгуны уже перемешались с гренадерами, и только теснота мешала им окружить и переколоть турок. Но та же узость не давала с размахом рубить ятаганам турецким.

Длинный русский багинет находил свою цель, и еще один нанизанный на него со стоном валился под ноги сражавшимся.

Манштейн ловко Орудовал шпагой, не рубил, а колол, успевая ускользнуть от кривых и острых клинков. Если кого-то из солдат и доставал турецкий булат, то место раненного тут же занималось другим, из столпившихся позади.

На третьем ярусе башни очередной бросок гранаты был не очень удачен, и турки ответили залпом. Манштейн застонал и схватился за плечо. Стоявший за ним Веселовский подхватил капитана:

— Двое. Быстро. Раненного вниз. И лекаря ему срочно, — крикнул подпоручик.

— Веселовский, — прошептал побледневший Манштейн, еще держась окровавленной рукой за плечо подпоручика, Когда его подхватывали два гренадера, — принимай команду. Добей их всех!