Сокровища короля - Элизабет Чедвик Страница 19

Однажды ему почудилось, будто кто-то следит за ним. Он резко обернулся и, не увидев никого, кроме пасущегося животного, вздохнул с облегчением. Но взгляд назад открыл ему то, чего он не заметил прежде. Николас сделал несколько шагов в обратном направлении, потом сошел с тропы и стал пробираться в высокой пожухлой траве к зарослям ольхи и ивовых деревьев на берегу маленького озерца с темной торфяной водой, в которой отражались, мерцая, словно золотая стружка, осенние листья.

Тайник не бросался в глаза. Он хорошо его замаскировал, хотя тогда и валился с ног от изнеможения. Заросли казались нетронутыми, так что Николас даже засомневался, к тому ли месту пришел. Он взял бутыль, которую дали ему монахини, и, выдернув пробку, подкрепился глотком крепкого пряного медового напитка.

Взбодрившись, он принялся за работу, отбрасывая в сторону сучья и пучки травы. Наконец он проник в нишу, выволок сундук из тайника. Мокрый от пота и дрожа от волнения и напряжения, он встал передохнуть, чтобы вернуть силу натруженным мышцам. Ветер гнал рябь по темной поверхности озера, и казалось, будто отливающие золотом отражения деревьев исполняют некий ритуальный танец, зловещий и одновременно прекрасный. Подходящая декорация. Когда усталость немного прошла, Николас занялся сундуком. На нем виднелись разводы проступившей соли и царапины, но в остальном сундук был цел и невредим, даже красно-синяя эмаль не помутнела.

– Господи, если ты любишь меня, яви свою любовь, – взмолился юноша и, облизнув губы, вставил кончик ножа в медный запор.

Открыть сундук оказалось сложнее, чем отыскать сам тайник. Николасу это стоило огромных усилий. Он порезался, потому что нож то и дело выскальзывал из замочной скважины, и перебрал все бранные слова, какие знал, прежде чем запор наконец-то поддался. Он откинул крышку и воззрился на прятавшиеся под ней богатства.

Внутри лежали в два слоя кожаные мешочки с деньгами. Между ними стоял сундучок из слоновой кости с ажурной резьбой и застежками из кованого золота. Дрожащими руками Николас взял один из мешочков и распустил туго затянутый шнурок. В его ладонь посыпались серебряные монеты, на каждой с одной стороны отчеканена голова Иоанна, с другой – рифленый крест. Николас подсчитал, что держит в руке около сорока шиллингов. Если в каждом мешочке такая же сумма, значит, всего вокруг маленького сундучка лежит четыреста марок. [5]На эти деньги он смог бы дважды начать новую жизнь. Служа пехотинцем, он зарабатывал бы в лучшем случае пять шиллингов в неделю. Теперь же он в состоянии приобрести полное снаряжение и вновь стать рыцарем, а не наемником. Николас улыбнулся. По иронии судьбы король Иоанн из могилы возвратил свой долг семье де Канов.

Он аккуратно ссыпал монеты в мешочек и, отерев влажные руки о тунику, взялся за сундук поменьше. Как и большой, этот тоже был без ключа. Николасу пришлось взломать замок острием ножа. Под крышкой он обнаружил объемный округлый предмет, обернутый в кусок украшенного вышивкой пурпурного шелка со следами проступившей соли. Он извлек предмет из сундука и осторожно развернул защитную ткань.

При виде короны он испытал восхищение и благоговейный страх. Она принадлежала не Иоанну. Маленькая, старинной работы, эта корона была изготовлена на женскую головку и представляла собой широкий золотой обруч, окаймленный жемчугом и крупными драгоценными камнями квадратной формы. Над обручем вздымались две переплетенные золотые дуги с наплавленной эмалью, тоже украшенные жемчугом и драгоценными камнями поменьше. К ободку были подвешены через равные промежутки изящные золотые цепочки с трилистниками на концах; в каждый трилистник было вставлено по жемчужине.

– Боже всемогущий, – пробормотал Николас, понимая, что, обладая такой вещью, он никогда не будет знать покоя. Но и переплавить, уничтожить столь изумительный шедевр искусных мастеров было бы святотатством.

Внезапно, повинуясь внутреннему чутью, обострившемуся при виде богатства, выловленного из моря, он резко обернулся. Юная монахиня молниеносно нырнула в траву, но оказалась недостаточно проворной, хотя мул при ней даже ухом не повел, продолжая флегматично жевать пожухлую траву.

– Выходи, – скомандовал Николас, так и держа корону в руках, ибо прятать трофей теперь уже было поздно. Он тоже не проявил должной расторопности.

Мириэл медленно выпрямилась. Ее лицо раскраснелось от досады, но подбородок был вызывающе вздернут – верный признак того, что она готова к борьбе.

– Ты что здесь делаешь? Девушка пожала плечами.

– Я шла за тобой, хотела выяснить, куда ты отправишься, – ответила она, очевидно считая свое объяснение вполне резонным. – Когда ты покинул монастырь, я тоже ушла. – Она вытянула правую руку, в которой несла чехол с едой. – Здесь хлеб, сыр и фрукты. Это все, что я успела прихватить.

Изумленный и разъяренный, Николас не выбирал выражений.

– И не рассчитывай, что я возьму тебя с собой, – прорычал он. – Мне не нужны ни ты, ни твое общество.

Мириэл побледнела, но не стушевалась. Напротив, демонстративно направилась прямо к сундуку.

– Пожалуй, у тебя нет выбора.

Николас шагнул вперед, преграждая ей дорогу. Они остановились в нескольких дюймах друг от друга, только сверкающая корона разделяла их.

– Выбор есть, – возразил он с хрипотцой в голосе, еще не восстановившем звучность после болезни. – Думаешь, с таким состоянием в руках я не решусь на убийство?

Мириэл, не мигая, встретила его взгляд, затем опустила глаза к зачехленному ножу у него на поясе.

– Думаю, не решишься, – спокойно сказала она. – К тому же ты недавно с больничной постели, так что силы у нас равны. Вряд ли тебе удастся одолеть меня. Скорее всего, – добавила она с усмешкой, – победа останется за мной. – Мириэл тронула трилистник с жемчужиной, свисающий с одной из цепочек. – Ты обязан мне жизнью. Я только хочу, чтобы ты вернул свой долг.

Николас отдернул от нее корону.

– Я ничего тебе не должен, – рявкнул он, понимая, что она права, и оттого злясь еще больше. – И ни к чему тебя не склонял. Иди своей дорогой. Нам с тобой не по пути.

Девушка покачала головой.

– Поверь, я ни за что не стала бы навязываться, но женщине, даже монахине, небезопасно путешествовать в одиночку.

– Об этом надо было раньше думать.

– Я подумала. – Она раздраженно показала на корону. – Пока ты болел, меня все мучил вопрос, известно ли тебе что-нибудь про драгоценности, утерянные во время прилива. Но это я так, фантазировала, услышав однажды твой бред. В душе я никогда не верила, что ты каким-то образом связан с сокровищами. Знала только, что мне необходимо сбежать из монастыря, и ты – мой путь к спасению.

Николас скептически вскинул брови.

– Ты обязан мне жизнью, – упрямо повторила девушка. – В благодарность хотя бы проводи меня до ближайшего города, где я смогу скинуть это монашеское тряпье и найти работу.