Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории - Игорь Сенченко Страница 19

Человек, подозревавшийся в убийстве, но отрицавший это, проходил «испытание огнем». «Дознание» проводили между предрассветной и полуденной молитвами. Люди собирались у костра, разведенного на центральной площади поселения, и старейшина, поднеся лезвие клинка к огню, приказывал обвиняемому открыть рот и высунуть язык. Затем одной рукой брал кончик его языка своим головным платком, а другой раскаленным лезвием клинка делал два молниеносных прикосновения к языку обвиняемого. Если по прошествии двух часов следы опухоли на его языке обнаруживались, то он признавался виновным. И в соответствии с традицией должен был быть «лишен жизни», либо же «выкупить жизнь» – в зависимости от желания тех, кто обвинял его в совершении убийства. Если же опухолей на языке не оказывалось, то обвиняемый признавался невиновным ^[61].

О бедуинах пустыни Руб-эль-Хали, Бертрам Томас отзывается, как о людях с непоколебимой силой духа и абсолютной верой в неизбежность судьбы. Отсюда, говорит он, и такие их аксиомы-поговорки, как: «Надеяться можно только на Бога» и «Что предначертано судьбой, того не избежать». Жизнь бедуинов в безлюдной пустыне и отчужденность от внешнего мира, свидетельствует Бертрам Томас, отражалась на их характере. Они были абсолютно безразличны ко всему тому, что вне мира пустыни. Их не интересовали ни восходы, ни падения цивилизаций, ни наука, ни культура, ни образование. Все это в их жизни отсутствовало, и поэтому для них не существовало ^[62]. Самой дикой, по выражению Бертрама Томаса, и хищной расой среди бедуинов Руб-эль-Хали он называет племя бану авамир.

Бедуин – человек свободолюбивый. Гордость бедуина – его родословная. В чести у бедуинов щедрость. Свято чтут они обычай гостеприимства.

В обычае у бедуинов, замечает Бертрам Томас, – словословить своих верблюдов: слагать в их честь стихи и даже сочинять гимны. Такое воспевание верблюдов кочевники именуют словом «ванна».

Во время маджалисов, вечерних посиделок за чашечкой кофе, оманцы, по словам Бертрама Томаса, как бедуины, так и горожане, частенько состязались в цитировании стихов прославленных златоустов, то есть поэтов. В особой чести у них были оды (касиды) выдающегося арабского поэта ал-Мутанабби (915-965). У султана Маската имелся даже личный чтец стихов, некто Сайф, а также знаток сказаний и преданий арабов Аравии.

Все разговоры бедуинов-проводников во время их путешествия по пустыне, рассказывает Бертрам Томас, вращались вокруг трех тем: верблюдов, женщин и оружия. Часы, похоже, кочевники видели впервые в жизни. И радовались, как дети, когда он разрешил им взять его часы в руки и послушать, приложившись ухом к циферблату, как те тикают. С неменьшим восторгом, по его словам, взирали бедуины и на вынутый им из сумки электрический фонарик, огонь в котором, как они с удивлением говорили, совершенно не жег их руки.

Упомянул Бертрам Томас и об алчности бедуина, когда в оплату своих услуг он мог потребовать все что угодно. Отметил и постоянно сопровождавшие кочевников раздоры – семейно-родовые, клановое и межплеменные, которые, похоже, были «солью их жизни».

Описывая пустыню Руб-эль-Хали, указал на наличие в ней гигантских песчаных дюн, «песчаных топей» и «поющих песков», издававших звуки, подобные гудкам пароходов. Обратил внимание и на цвет песков, менявшийся в дневное и ночное время, – от розово-красного до белоснежно-бриллиантового.

Повествуя о быте оманцев, Бертрам Томас, пишет, что ели они только руками, что ни вилок, ни ложек не было у них и в помине. Пищу с медных огромных подносов брали и клали в рот с помощью «абу хамсы» («отца пятерни»), то есть пятью пальцами правой руки, и с именем Господа на устах.

Угости бедуина всего лишь несколькими финиками и напои чашечкой кофе, свидетельствует Бертрам Томас, и он всю жизнь потом будет отзываться о тебе, как о человеке гостеприимном. А попотчуй его отменно, рисом с мясом, но не подай напоследок кофе – и он сочтет тебя человеком скаредным, а себя – глубоко оскорбленным. Вот какое важное место в повседневной жизни кочевников Омана, сообщает Бертрам Томас, и в обычае гостеприимства оманцев вообще занимает кофе.

Неизгладимое впечатление, судя по всему, произвел на Бертрама Томаса, обычай буруз или бурза, как его еще называли оманцы (смысл слова «буруз» – появление на людях). Три раза на день, объясняет он, утром, в полдень и вечером, шейхи племен и главы родоплеменных кланов встречались у своих жилищ с соплеменниками, чтобы лично выслушать то, что беспокоило каждого из них, и разобрать жалобы ^[63]. Бертрам Томас присутствовал на нескольких таких встречах, когда сопровождал султана Маската в поездках по стране. Все они непременно заканчивались кофепитием. Разносчик кофе, обходя собиравшихся на встречу людей, держал в одной руке кофейник, а в другой – с полдюжины маленьких чашечек, финджанов.

Рассказал Бертрам Томас в своих путевых заметках и о военном танце азва. Исполняли его в племенах Омана во время встреч почетных гостей, свадебных и праздничных торжеств. Мужчины с мечами и щитами, с ружьями и кинжалами, и с развернутыми боевыми знаменами, выстраивались в две линии, друг напротив друга. И затем, попеременно, под бой барабанов, надвигались волнами, одна на другую, паля из ружий в воздух и издавая боевые кличи.

На полуострове Мусандам, вспоминал Бертрам Томас, подбрасывание мечей над головами и выкрикивание боевых кличей, именуемых шихухами, тамошними жителями, словом «надаба», являлось непременным атрибутом свадебных и других церемониалов ^[64].

Интересуясь в разговорах с оманцами, кто привнес в их земли искусство сооружения афладжей, то есть древних оросительных систем, Бертрам Томас слышал в ответ много интересных историй. При этом подавляющая часть дофарцев считала, что первые афладжи в Омане построили ифриты, то есть джинны ада, сверхъестественные существа, проклятые Аллахом и служащие Иблису (сатане), которых царь Соломон подчинил его воле. Пожаловал же он в Оман, дабы лично узреть «край благовоний». Восседал, когда передвигался, на ковре, разостланном на крыльях подвластного ему ветра. Наблюдая за тяжелым трудом оманцев в их пальмовых рощах-кормилицах, и повелел царь Соломон ифритам проложить в те рощи афладжи, дабы воды, стекающие с гор после дождей, равно как и бьющие из хранящихся в них источников, поили и деревья, и огороды, разбитые между ними ^[65].

Болезни в глухих районах Омана лечили тогда, рассказывает Бертрам Томас (напомним читателю, что речь идет о конце 1920-х – начале 1930-х годов), все теми же дедовскими способами: прижиганиями и «настойками» на листках с текстами из Корана, привезенными из Мекки. Многие болезни приписывали заклинаниям, которые накладывали на людей колдуньи. Снимали заклинания чтением айатов («стихов») из Корана. В целях избавления от болезний женщины наведывались к целительницам-вещуньям. Если выздоравливали, то должны были вновь побывать в местах обитания целительниц-вещуний, которые вели уединенный образ жизни, и оставить там либо курицу, либо горшок с мукой, либо корзинку с яйцами, или же воскурить благовония ^[66].