Черчилль. Время – плохой союзник - Кэтрин Грей Страница 19

Черчилль тяжело перенес провал операции, в котором во многом винил себя – по мере того, как росло число потерь, он все больше впадал в депрессию. А крах политической карьеры и вовсе едва его не доконал. Клементина рассказывала: «Провал в Дарданеллах преследовал Уинстона всю жизнь. После ухода из Адмиралтейства он считал себя конченым человеком. Он думал, что никогда больше не вернется в правительство. Я думала, что он никогда больше не придет в норму, и боялась, что он умрет от горя». Он стал много пить, у него разыгрался маниакальнодепрессивный психоз, к которому у него с детства была склонность. «Я все знал и ничего не смог сделать… – писал он позже. – Словно у чудища морского, исторгнутого из глубин океана, или у водолаза, внезапно оказавшегося на поверхности, мои жилы готовы были лопнуть от резко понизившегося давления. Меня переполняла тоска, и я не знал, как от нее избавиться. Каждая моя клетка пылала жаждой деятельности, и вдруг я очутился в партере и вынужден был наблюдать за разыгрывавшейся трагедией как безучастный зритель».

Из депрессии Черчиллю удалось выбраться благодаря живописи, ставшей его любимым хобби до конца жизни. За сорок с лишним лет он нарисовал около пятисот картин. Сам он о них говорил с легким пренебрежением: «Они не стоят того, чтобы их выставлять. Их ценность только в том, что они написаны знаменитой личностью» и «Мои картины слишком плохи, чтобы их продавать, и слишком дороги, чтобы дарить их кому-то другому, кроме близких друзей». Однако в 1947 году поддался на уговоры и отправил две работы в Королевскую академию искусств, подписавшись вымышленным именем – мистер Дэвид Винтер. К его удивлению, картины были приняты, и в 1948 году он стал почетным членом Королевской академии искусств. На анонимных выставках картины тоже имели успех, но конечно несравнимый с тем, который пришел, когда стало известно имя их автора.

«Я даже не знаю, как бы я смог пережить эти ужасные месяцы с мая по ноябрь, когда ушел из кабинета министров, если бы в мою жизнь не вошло это новое большое увлечение. Все лето я самозабвенно рисовал. Нет другого такого рода деятельности, которая полностью отвлекала бы от мрачных мыслей. Вот, например, гольф. Он совершенно не подходит для этой цели. Играя партии, я большую часть времени думаю о делах. Даже между чаккерами в поло то и дело мелькают печальные мысли. В живописи же все иначе. Я не знаю какого-либо другого занятия, которое, абсолютно не изматывая тело, настолько полно поглощает ум. Какие бы заботы ни принес день, какие бы угрозы ни таило в себе будущее, едва картина начинает рождаться, все тревоги отступают, для них больше нет места в голове. Они уходят в тень и исчезают во мраке».

Уинстон Черчилль

Живопись и заботы Клементины помогли Черчиллю преодолеть депрессию, и он вновь ощутил жажду деятельности. Его политическая карьера окончена? Что ж, на войне есть другой способ себя проявить и искупить хотя бы перед самим собой вину за Дарданеллы.

11 ноября 1915 года он отказался от бессмысленной должности канцлера герцогства Ланкастерского, сообщив премьер-министру, что не «хочет тратить время на пребывание в хорошо оплачиваемом бездействии», и после небольшой боевой подготовки отправился на фронт в качестве полковника 6-го батальона шотландских королевских стрелков. Клементине он оставил письмо на случай своей гибели.

«Не горюй обо мне слишком долго, – писал он. – Смерть всего лишь эпизод и не столь уж важный по сравнению с тем, что произошло за время нашего существования. С тех пор как я встретил тебя, моя дорогая, я стал самым счастливым человеком на свете. Ты показала мне, каким удивительным может быть сердце женщины. Смотри вперед, будь свободной, наслаждайся ЖИЗНЬЮ, заботься о детях и сохраняй память обо мне. Благослови тебя Бог. До свидания. У.»

* * *

На фронте Черчилль обходился без поблажек и, как говорится, на собственной шкуре испытал все тяготы походной жизни. Сидел вместе с солдатами в окопах под огнем, по колено в грязи, поливаемый дождем, а однажды чудом избежал смерти – снаряд угодил в его убежище буквально через минуту после его ухода. Тогда же, устав от многомесячного выжидания и бомбардировок позиций противника, он написал эссе «Варианты наступления». Там он развивал мысль об использовании передвижных механизмов – огромных «бронещитов» на гусеничном ходу, под прикрытием которых солдаты смогут ходить в атаку, как положено на нормальной войне, а не умирать от холода и дизентерии, месяцами сидя в окопах. Впрочем, эта идея пришла не только в его голову, и уже в 1916 году в армиях сразу нескольких держав появились первые танки.

Ваши наибольшие упущения и ошибки могут принести вам пользу; ваши лучшие достижения могут принести вам вред.