Сними обувь твою - Этель Лилиан Войнич Страница 18

— Нельзя заставлять ждать их сиятельство, сударыня, да только вот одеты вы… Может, мне вам что-нибудь быстренько принести? Зеленое люстриновое, а то тафтяное винного цвета?

— Благодарю вас, миссис Джонс, но мне не хочется заставлять пожилую женщину ждать. Я спущусь не переодеваясь.

Негодующий взгляд сверлил ее спину, пока она шла по лестнице, а сердце, непонятно почему, сильно билось. Плохое начало. Пожалуй, лучше было бы послушаться экономки:

Генри будет очень разочарован, а может быть, даже рассердится на нее, если этот трехбунчужный паша в юбке изволит обидеться.

Миссис Джонс вернулась к своим делам. Новобрачная и в таком виде! Что подумают их сиятельство?

В первую минуту их сиятельство подумали, что это какая-нибудь приживалка, «компаньонка из благородных», которую хозяйка послала сказать, что сейчас сойдет. Конечно, Генри не так скуп и черств, чтобы его молодой жене приходилось встречать незнакомых посетителей в шерстяном платье, словно какой-нибудь гувернантке, без серег, без броши — и с такими испуганными глазами. Затем она увидела узкую руку со сверкающим бриллиантом и вспомнила строки последнего письма своей сестры: «Надо бы немножко ободрить… страшно застенчива и молчалива… Но я убеждена, дорогая Эмилия, что она скоро узнает, какое доброе сердце бьется в груди моей сестры».

Леди Монктон поднялась и, ласково протянув полные руки, вся сияя добродушием, сделала несколько шагов навстречу вошедшей.

— Какая скромная мышка! Не бойтесь меня, дорогая моя; я знала вашего мужа еще совсем крошкой.

Беатриса внутренне вся сжалась. Кажется, эта толстуха собирается ее поцеловать? Что же, ей приходилось терпеть поцелуи и похуже. Если Генри нужно, чтобы она подчинилась, — хорошо, ведь это входит в условия сделка.

Медленная улыбка появилась на ее губах, когда она послушно наклонилась и подставила бархатистую щеку.

Генри, возвращаясь после разговора с управляющим заметил у дверей августейший экипаж и ускорил шаги. В передней его перехватила экономка, исполненная трепетного возмущения.

— Их сиятельство в гостиной. А на хозяйке домашнее платье. Я просила, чтобы она позволила мне помочь ей переодеться, а она не захотела. Не дай бог, сэр, как бы их сиятельство не подумали, что им не хотят выказать уважение.

Его сердце упало. Если первая встреча окажется неудачной… Леди Монктон умела быть очень доброй, если вздумает; иногда просто удивительно доброй. Но у нее был острый язык, и она беспощадно замечала любой промах, любое нарушение хорошего тона. В его голове мелькнуло не относящееся к делу, но тем не менее мучительное воспоминание о происшествии еще его школьных времен: анекдот о парадном обеде по случаю выборов, когда — единственный раз в жизни — его отец был приглашен в гордый замок.

Ему вероятно, было лет двенадцать, когда один из младших Денверсов привез эту историю в колледж св. Катберта. Скверная шутка обошла спальни и площадки для игр, ничего не потеряв от частого повторения, и, пока Генри не расстался со школой, была занозой в его сердце. Каждому новичку непременно рассказывали — шепотом, хихикая и осторожно поглядывая на тяжелые кулаки Генри, — как «поставщик черномазых» (только один раз кто-то рискнул произнести это прозвище вслух) схватил жареного фазана руками, а потом, перепугавшись, так поспешно положил ножку обратно на тарелку, что она подскочила и шлепнулась вместе с подливкой прямо на колени супруги епископа.

Генри стиснул зубы и открыл дверь гостиной.

— …почва такая жирная, что бояться надо только слизней. Но Макферсон знает от них средство. Так что, дорогая, если понадобится, приезжайте ко мне, и он вас научит. А, вот и ваш муж.

Он наклонился, целуя протянутую ему пухлую руку. Он не верил собственным глазам и ушам: приветствие леди Монктон было не просто милостивым — оно было почти нежным.

— Поздравляю вас, милый Генри! Для всех нас большая радость, что дочь Стенли Риверса украсит наше общество. Да, да, Беатриса, я хорошо знала вашего отца, когда он был еще юношей. Мой младший брат очень подружился с ним в Оксфорде, и я танцевала с ним менуэт на свадьбе моей сестры. Ну, мне пора. Значит, через понедельник. Моя невестка просила передать ее извинения — она еще не оправилась после родов. Так не забудьте напомнить мне о георгинах.

Все еще сомневаясь, Генри проводил ее до кареты. Она взяла его под руку.

— Ну, плутишка, понятно ли вам, какой вы счастливчик? Она очаровательна. Не такая хорошенькая, как ее мать, но это ей, по-моему, нисколько не вредит. Откровенно говоря, я немножко обеспокоилась, когда услышала о вашем выборе, — испугалась, что она на нее похожа. Я терпеть не могла эту глупую Дору Понсефоут. Бесспорно, она была красива, просто прелестна; мы ее прозвали «Херувимчик». Но ведь одной красоты мало. Мне было бы грустно увидеть, что в доме вашей матери хозяйничает какая-нибудь пустоголовая восковая куколка. Я очень уважала Ханну Бартон; порядочная, благоразумная женщина. Но это настоящая дочь Стенли Риверса — посмотрите, как она держится. Породиста, как скаковая лошадь. И все-таки нужно позаботиться о ее гардеробе. Я была просто поражена: в первую минуту я приняла ее за demoiselle de compagnie [5]. Неужели эта дура не могла сделать ей приданое?

— Не было времени, — пробормотал Генри. — Нам пришлось обвенчаться гораздо раньше, чем предполагалось, чтобы ее брат мог быть посаженным отцом.

Он торопился назад в Португалию. Он на дипломатической службе.

— Знаю, знаю. Кто его туда устроил, по-вашему? Монктон конечно. Кстати, что вышло из этого мальчика? Он вам нравится? Я рада этому. В последний раз, когда я его видела, это был прехорошенький мальчуган в синем бархатном костюмчике. Он сидел на скамеечке в нашем парижском посольстве и читал сказки, ужасно благонравный и послушный.

Как можно скорее свозите ее в Лондон или в Бат, чтобы она себе что-нибудь сшила. Через понедельник вы обедаете у нас… Есть у нее подходящий туалет? Думаю, что даже Дора сумела сделать ей подвенечное платье. Интересно, кто его шил? Ах, подарок моей сестры! Превосходно. Но пусть его прежде кто-нибудь посмотрит. Последняя новобрачная, которую я представила нашему обществу, забыла, что день ее свадьбы уже прошел. Правда, это не имело большого значения: ему под семьдесят, и он ходит с тростью. Но молодой петушок вроде вас — дело другое, а?

Она, дружелюбно усмехаясь, ткнула его локтем в бок, а он почувствовал, что его передернуло. Он был не более щепетилен, чем любой человек его сословия и его века, но ему не хотелось, чтобы она так шутила о Беатрисе.

Леди Монктон высунулась из окна кареты, грозя ему жирным пальцем.

— Постарайтесь быть ей хорошим мужем, мастер [6]Генри, или вы будете иметь дело со мной!