История Рязанского княжества - Дмитрий Иловайский Страница 18

Таким образом, третий акт борьбы Рязани с Владимире-Суздальским княжеством закончился совершенным покорением первой. О рязанских князьях более не слышно до самой смерти Всеволода III. Рязанские города лишены были чести управляться хотя чужим князем и должны были опять подчиниться владимирским посадникам и тиунам. Унижение было полное. Митрополит Матвей, приезжавший во Владимир мирить Ольговичей со Всеволодом, ходатайствовал об освобождении рязанских князей. Ему удалось только выпросить свободу княгиням. ^[72]

Завоевание, однако, не могло быть прочным. Причина успехов, главным образом, заключалась в соединении сил, с одной стороны, и в разъединении — с другой, а потом и в самой личности великого Всеволода, который, бесспорно, был умнее всех современных князей, хотя он уступал своему знаменитому брату в величавости политических стремлений, но так же, как и Андрей, верно умел рассчитывать средства и ловко пользоваться обстоятельствами. Он, однако, не мог стать выше узких волостных понятий своего времени и не принял никаких мер, чтобы упрочить свои приобретения. Мало того, Всеволод сам своим завещанием приготовил неминуемые усобицы между сыновьями, предоставив старшинство не Константину, а Юрию. 14 апреля 1212 г. умер великий князь. Юрий Всеволодович, занявший владимирский стол, почти немедленно должен был вступить в борьбу с братом Константином Ростовским, а при таком условии отцовские завоевания были для него только лишним бременем. Рязанцы, недавно покоренные, без сомнения, еще не свыклись с новым порядком и тяготились зависимостью от посадников и тиунов чуждого князя, тем более что оставались еще на свободе некоторые рязанские князья, как, например, храбрый Изяслав Владимирович и Кир Михаил, которые всегда могли явиться в своих отчинах с дружинами Ольговичей или с толпами половцев. Отсюда понятно, почему Юрий после первой же усобицы с Константином решился освободить рязанских пленников по совету младших братьев и бояр. Он одарил князей и дружину их золотом, серебром, конями, утвердился с ними крестным целованием и отпустил на родину. Этим добродушным поступком Юрий за один раз избавлял себя от лишних забот удерживать в покорности рязанцев и мог прибрести себе союзников для борьбы с ростовским князем. Последнее условие, по всей вероятности, было одной из статей крестного целования. Однако впоследствии незаметно, чтобы рязанцы помогали Юрию против Константина, между тем как муромская дружина постоянно сопровождала его в походах. Напротив, судя по словам одного боярина, перед Липецкой битвой, можно подумать, что рязанские князья держали сторону Константина.

Не все князья, плененные Всеволодом, воротились в свою землю. Роман Глебович скончался во владимирской темнице; брат его Святослав, если не дожил до освобождения, то немного времени пользовался своим старшинством, и, вероятно, вскоре умер, потому что имя его потом уже ни разу не встречается в рязанских событиях. Таким образом, первое поколение Глебовичей сошло со сцены во втором десятилетии XIII ст. и уступило место своим сыновьям.

В 1216 г., после Липецкой битвы, Константин возвратил свое старшинство, утраченное на время вследствие отцовского завещания. Незаметно, однако, чтобы он имел значительное влияние на дела Рязанской области, и для нас остаются совершенно неизвестными его отношения с соседними князьями. Великий князь по-видимому, предоставил рязанцев самим себе и не хотел решительным образом вмешиваться в их внутренние раздоры. Такое поведение со стороны Константина мы объясняем, во-первых, дроблением Суздальского княжества, а во-вторых, кротким, миролюбивым характером великого князя, который свою деятельность исключительно посвящает на устроение собственных волостей.

Источники особенно скупы на известия о рязанских событиях между смертью Всеволода и нашествием татар. Только один случай обратил на себя внимание северных летописцев (Ипат. л. совсем о нем не упоминает) и довольно подробно рассказан ими. Но и тут перед нами одни результаты предыдущих обстоятельств, которые закрыты густым туманом. Это было в 1217 г. Главным действующим лицом является Глеб Владимирович, уже знакомый нам с темной стороны по событиям 1207 г. Он княжил, по-видимому, в самой Рязани, но не довольствуется старшим столом, а замышляет избить родичей, вероятно для того, чтобы захватить их волости. Глеб действует в соединении с братом Константином. Их злодейский план задуман и приведен в исполнение довольно искусно. Глеб приглашает князей съехаться на ряд, т. е. дружеским образом за чаркой крепкого меду уладить на время бесконечные споры об уделах; подобные съезды, как мы знаем, не были редкостью в Древней Руси. Шестеро внуков Глеба, не подозревая западни, явились на его призыв. Один из них Изяслав Владимирович, мужественный защитник Пронска, был родной брат заговорщикам; остальные пять приходились им двоюродными, а именно: Кир Михаил Всеволодович, Ростислав и Святослав Святославичи, Роман и Глеб Игоревичи. Князья со своими боярами и слугами приплыли в лодках и высадились на берегу Оки верстах в 6 от столицы на месте, называемом Исады. Здесь, под тенью густых вязов, разбиты были шатры. 20 июля, в день пр. Ильи, Глеб пригласил в свой шатер остальных князей и с видом радушия принялся угощать своих гостей, а между тем подле шатра были скрыты вооруженные слуги обоих заговорщиков вместе с половцами и ожидали только знака, чтобы начать кровопролитие. Когда веселый пир был в самом разгаре и головы князей уже порядочно отуманились от паров, Глеб и Константин вдруг обнажили мечи и бросились на братьев… Все шестеро были убиты, вместе с князьями погибло множество бояр и слуг.

Конечно, главную роль в этой кровавой, возмутительной драме играла самая личность братоубийц, но многое объясняется в ней и характером времени. Надобно представить себе ту отдаленную эпоху, когда волости и старшинство составляли главные интересы князей и поддерживали их страсти в постоянном напряжении; надобно вспомнить о той грубости и дикости нравов, которые еще упорно сопротивлялись благотворному влиянию христианства и оставались верны своим языческим началам, особенно по соседству с такими дикарями, как половцы. Не в одной России, в целой Европе господствовала тогда грубая физическая сила, в Германии XIII век представляет полное развитие кулачного права. Незаметно, однако, чтобы эта черная страница рязанской истории произвела особенное впечатление на современников. Летописец начинает свой рассказ обычным воспоминавшем о Каине, о Святополке, о дьявольском прельщении и пр., потом, едва успевши передать самый факт, он обращается к другим событиям, так что мы остаемся опять в неведении, что же последовало за сценой братоубийства, и должны довольствоваться собственными соображениями, основываясь на двух, трех намеках. Во-первых, Глеб едва ли имел намерение истребить всех родственников, прежде всего он хотел отделаться от более опасных. Во-вторых, заговор удался не вполне; летопись говорит, что не успел приехать на съезд (только) Ингварь Игоревич, потому что «не приспело еще его время». Следовательно, на убийство обречено было семь старших князей; один из семи спасся, именно Ингварь Игоревич. Он-то явился мстителем за смерть братьев и начал войну с убийцами. Мы опять знаем только результаты этой войны. Ингварь, получив помощь от великого князя владимирского Юрия, одолел противников; Глеб с братом бежал к своим союзникам половцам. Несколько раз возвращались они к Рязани с толпами варваров, но без успеха; наконец в 1219 г. Владимировичи окончательно были разбиты Игоревичами, бежали в степи и более не показывались на рязанской украйне. Есть предание, что Глеб в безумии окончил свою жизнь, впрочем, это уже известное по русским летописям наказание для братоубийц. Константин после встречается в юго-западной Руси, а именно: в 1241 г. мы находим его в службе Ростислава Михайловича Черниговского. Спустя 20 лет сын его Евстафий, которого летопись называет окаянным и безбожным, является в Литовских полках, ходивших на Польшу, а в 1264 г. он погиб в Литве во время смут, наступивших после смерти Миндовга.