История шпионажа времен второй Мировой войны - Ладислас Фараго Страница 18

В перечне предателей майору Видкуну Квислингу отведена достойная страница. Отчасти потому, что его предательство было масштабным, и еще потому, что его побуждения, мягко выражаясь, были не совсем понятны. Квислинг был предателем, но предателем вечно колеблющимся, сам он себя таковым не признавал. Он рассматривал себя как перевоплощение Харальда Завоевателя, которому божественной волей было предначертано привести норвежцев в некую Землю обетованную. Что это была за земля и как он планировал туда добираться, Квислинг и сам не знал.

Он родился в 1887 году в Фюресдале, Норвегия, в семье деревенского проповедника. Это была настоящая глушь — медведи вовсю бродили по местности. Квислинг довольно рано покинул отчий дом, но его «варварское место рождения» не давало ему покоя, поселив в нем комплекс неполноценности вкупе с ложным чувством превосходства. Мальчишку распирало от идей человеколюбия. «Еще мальчиком, — признался он когда-то, — мне хотелось проповедовать по воскресеньям и исцелять людей по будням». Но вместо проповедников и лекарей он подался в кадровые военные.

В военном училище он демонстрировал чудеса работоспособности, упорства, успеваемости и дисциплины, но Видкун был упрям, молчалив и замкнут — жил в непроницаемой раковине. Ему не исполнилось и 30 лет, когда он получил звание капитана в Генеральном штабе норвежской армии; потом его назначили военным атташе в Санкт-Петербурге и Гельсингфорсе. Российская революция вызвала в нем сильнейший эмоциональный подъем, и в 1921 году он, решив расстаться с армией, стал помощником Фритьофа Нансена, великого гуманиста, посвятившего себя проблемам российских голодающих. В 1927 году он вернулся в норвежское дипломатическое представительство в России и в период разрыва англо-советских дипломатических отношений представлял британские интересы в СССР.

Несмотря на всеми признанные блестящие успехи в работе, Квислинг постоянно ставил в тупик даже тех, кто, казалось, был ближе всех к нему. Когда Нансена спросили о его помощнике, тот заметил: «Я не знаю Квислинга, поскольку не могу понять его».

В конце 1920-х годов карьера Квислинга постепенно сошла на нет. В нем росло убеждение, что стал жертвой заговора. Из угрюмой, добровольной самоизоляции он на ощупь стал пробираться к другим, сформировал тайное братство недовольных патриотов. Одним из таких был некий Хагелин, преуспевающий торговец из Осло; другим — полковник Конрад Сунло, командующий гарнизоном Нарвика, мечтатель тоталитарного пошиба, засевший в своей арктической крепости.

Квислинга охватила зоологическая ненависть к большевизму, который он расценивал как еврейский заговор в 1933 году (он сформировал и возглавил партию «Национальное единение»). В 1931 году его назначили министром обороны в коалиционном правительстве, и Квислинг не замедлил воспользоваться этим постом для осуществления личных устремлений. Он был замешан в великом множестве совершенно непонятных заговоров, пока терпение его не отличавшихся экстремизмом земляков не исчерпалось и они не изгнали Квислинга из правительства.

Именно на этой, наиболее неудачной, стадии его карьеры нацисты, в поисках единомышленников и союзников за рубежом, и разыскали его. Квислинга «открыл» Альфред Розенберг, интеллектуальный кондотьер, всегда интересовавшийся сидевшими не у дел заговорщиками.

В 1938 году секретарь Розенберга, Тило фон Трота, прибыл в Осло, якобы как частное лицо, как турист, где встретился с Квислингом. Самозваный «Норвежский Колосс» произвел на фон Троту впечатление одинокого волка, к тому же трудного в общении, и эта встреча закончилась безрезультатно. Но в 1939 году ситуация кардинально изменилась — Квислинг решил восстановить контакт с Розенбергом. По приглашению Розенберга он совершил поездку в Берлин, где встретился с Розенбергом в его доме в Далеме (район Берлина на юго-западе города), куда майора норвежской армии доставили в лимузине с занавешенными окнами.

Под воздействием щедрых порций аквавита ^[19] у Квислинга развязался язык, Квислинг вовлек гостеприимного хозяина в рассуждения, которые надолго запечатлелись в его памяти. Норвежец искренно порицал Германию за отсутствие интереса с ее стороны к его родине. «Он указал, — докладывал Розенберг позже Гитлеру, — на решающее геополитическое преимущество Норвегии в Скандинавском регионе и преимущества, полученные властью страны с возможностью контролировать норвежское побережье…» Квислинг также просил поддержать его партию и партийную печать в Норвегии, обосновав эту просьбу «пангерманской» идеологией. Розенберг согласился оказать ему эту поддержку.

В августе 25 членов партии «Национальное единение» Квислинга тайно доставили в Германию на двухнедельные курсы изучения методологии нацистской активности. В то же время Розенберг пытался торговать вразнос услугами Квислинга с различными немецкими агентствами. Он пытался заинтересовать этим норвежцем личный секретариат Гитлера и также Геринга, последнего Розенберг приманивал возможностями использования в Норвегии посадочных площадок для люфтваффе. Какое-то время особого интереса к Квислингу не проявляли. Розенберг был озадачен — пообещал Квислингу финансы, а его собственное ведомство значительными фондами не располагало.

Наконец осенью 1939 года он нашел клиента для своего протеже: адмирала Шнивинда, начальника штаба гросс-адмирала Редера. Редер давно тосковал по выходу в Северное море и видел в Норвегии идеального партнера. Уже 10 октября 1939 года гросс-адмирал пытался уговорить Гитлера вторгнуться в Западную Скандинавию, но Гитлер был слишком занят другими планами. Тогда адмирал избрал обходные пути, и, когда Шнивинд рассказал ему о доступности Квислинга, Розенберг усилил нажим на нацистский аппарат и весьма красноречиво расписал Квислинга чуть ли не как героя Норвегии, обрисовал в общих чертах то, что этот единомышленник мог бы сделать для германских военно-морских сил.