Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились - Герберт Фейс Страница 18

Согласившись с американцами, что в плане имеются достаточно серьезные недоработки и допускается определенная степень риска, Черчилль и британское руководство по-прежнему были убеждены, что операция в Северной Африке наиболее перспективна из всех операций, которые могли бы быть предприняты в 1942 году. Поэтому во время переговоров с Маршаллом и его коллегами они продолжали упорно настаивать на своем.

Об этом было решительно заявлено президенту. Ознакомившись с результатами переговоров, президент приказал Маршаллу, Кингу и Гопкинсу договориться с британцами, согласившись на одну из приемлемых альтернатив.

Таким образом, на основании приказа президента они были вынуждены отказаться от собственных планов и согласиться на операцию в Северной Африке. Затаив в душе обиду, настроенные весьма пессимистично, Маршалл с коллегами выполнили приказ президента. 24 июля на последней встрече с британскими начальниками штабов Маршалл потребовал, чтобы это решение было запротоколировано, причем в такой форме, чтобы стало понятно, что «…мы вступаем в эту операцию, жертвуя планом „Раундап“, который, по всей вероятности, не будет выполнен в 1943 году. Вот почему мы согласились с оборонительной тактикой».

Маршалл всеми силами стремился оговорить в виде особого условия, чтобы рассмотрение решения относительно операции, связанной с вторжением через Ла-Манш в 1943 году, было бы отложено до 15 сентября, когда оно могло бы оцениваться в зависимости от предполагаемого хода военных действий на территории России. Британские начальники штабов не согласились признать подобный план. Но, даже по возвращении в Вашингтон, наличие особого мнения дало возможность Маршаллу утверждать, что проблема так и осталась нерешенной.

Однако у президента была своя точка зрения на существующую проблему. В этот же день, 24 июля, вероятно еще до того, как он увидел итоговый отчет, составленный британскими и американскими начальниками штабов, президент сообщил Гопкинсу, что он является сторонником скорейшей высадки в Северной Африке. Ознакомившись с отчетом, Рузвельт не обратил внимания на особое мнение, и уже на следующий день, 25-го, послал сообщение в Лондон. По его мнению, операция в Северной Африке должна была начаться не позднее 13 октября, и попросил Гопкинса передать Черчиллю, что он доволен принятым решением. Президент просто зачитал это сообщение государственному секретарю Стимсону и генералам Арнольду и Макнарни, не поинтересовавшись их мнением.

Из всех сторонников высадки на континенте больше всех из-за принятого решения переживал Стимсон, опасающийся того, что произойдет распыление большей части американских сил на театрах войны в Северной Африке, Великобритании и Австралии в то самое время, когда, победив русских, немцы смогут спокойно перебросить все силы на запад. Он изложил свою точку зрения президенту по телефону, в докладной записке и в письме, но даже после этого президент не изменил своего решения. Позже, оглядываясь назад, Стимсон установил причины, по которым не сбылись его пессимистические прогнозы: неожиданная победа русских под Сталинградом и невероятно удачный десант в Северной Африке.

Когда после возвращения в Вашингтон Маршалл принялся приводить аргументы в защиту своей точки зрения, это не произвело на президента ровным счетом никакого впечатления. 13 июля он объявил, что, как главнокомандующий Объединенного штаба, он принял следующие решения: операция в Северной Африке (под новым названием «Торч») должна начаться как можно раньше; именно эта операция и будет являться основной целью; она будет иметь приоритет по отношению к остальным задачам, таким, например, как концентрация, подготовка и оснащение воинских частей в Великобритании для будущего вторжения на континент. Тем самым он проигнорировал пророчества Маршалла и Стимсона, что если англо-американские войска будут заняты в Северной Африке, то не произойдет никаких попыток вторжения во Францию в 1943 году. Как докладывал Маршаллу после встречи с президентом генерал Макнарни, «…он не видит причин, по которым отвод нескольких частей в 1942 году может воспрепятствовать проведению операции „Болеро“ в 1943-м».

Рузвельт не мог предположить, как сильно это повлияет на подготовку операции по вторжению через Ла-Манш в 1942 году и на действия в Тихом океане. Затянувшаяся кампания в Тунисе, вызвавшая замешательство в англо-американских войсках, доказала ошибочность его позиции. Но даже если бы он предвидел заранее. что это произойдет, он бы все равно решил, что наиглавнейшей целью является немедленное участие американской армии в действиях, направленных против Германии и Италии. Когда выяснилось, что операция по вторжению через Ла-Манш отодвигается на какое-то время, появилась надежда, что Гитлер, потеряв двухсотпятидесятитысячную армию и необходимое оборудование, отзовет с русского фронта авиационную поддержку. И наконец, остался открытым вопрос: даже если все силы и ресурсы, необходимые в Северной Африке, будут брошены на подготовку вторжения через Ла-Манш в 1943 году, можно ли будет признать целесообразной эту попытку, при условии что Германия все еще будет сильна…

Что же касается Черчилля, то его не сильно волновало, каким образом североафриканская операция скажется на задержке операции через Ла-Манш. Судя по дневниковым записям, Черчилль надеялся на успешное продвижение на север и юг Германии. По его мнению, эти действия наряду с изнурительными боями на востоке. при поддержке воздушных атак, окажут такое воздействие на Германию, что не потребуется никакого вторжения с запада. Разве что придется нанести решающий удар, когда Германия будет уже практически повержена.

Далее. Черчилль полагал, что североафриканская экспедиция не только не отменяет обязательства, взятые на себя президентом и им (Черчиллем) в части оказания помощи русским в 1942 году. а как раз способствует наиболее эффективному их выполнению. Следуя этому убеждению, Черчилль мужественно взялся урегулировать со Сталиным и советскими лидерами этот вопрос. В своей обычной сердечной манере он поставил руководство России перед фактом, что в 1942 году США и Англия не будут высаживать войска на континент. Чтобы понять, как и почему это решение повлияло на более поздние отношения с Советским Союзом, необходимо вернуться назад, чтобы понять, что думали об этом же русские.

Присоединение Советского Союза: второй фронт и советские фронты

Как только первые немецкие танки вторглись на территорию Советского Союза, Сталин потребовал от союзников таких действий, которые заставили бы немцев разделить свою армию и тем самым уменьшить напряжение на Восточном фронте. Америка и Британия, несмотря на различие во взглядах на эту проблему, решили приступить к выполнению поставленной задачи в 1942 году. Насколько этой проблемой были заняты мысли Рузвельта, ясно из сообщения, отправленного 2 апреля Черчиллю, в котором президент сообщает, что посылает Маршалла и Гопкинса в Лондон для того, чтобы они объяснили ключевые моменты плана высадки через Ла-Манш. «Я надеюсь, что Россия воспримет этот план с большим энтузиазмом, и хочу просить Сталина немедленно направить двух специальных представителей (Молотова и командующего ВМФ) для встречи со мной». В письме Черчиллю от 3 апреля Рузвельт пишет: «Как там Гео (Маршалл) и Гарри (Гопкинс)? Маршалл объяснит вам, чем заняты мое сердце и мысли. Оба наших народа требуют открытия фронта, чтобы ослабить давление на русских, а наши люди достаточно разумны, чтобы видеть, что на сегодня русские уничтожают больше немцев и немецкой техники, чем вы и я, вместе взятые. В любом случае, это будет иметь большое значение, даже если окончательная цель не будет достигнута».