Чечня рядом. Война глазами женщины - Ольга Алленова Страница 18
Чечня рядом. Война глазами женщины - Ольга Алленова читать онлайн бесплатно
Начало второй чеченской кампании протекало на мощном патриотическом запале. Я помню, какие разговоры ходили тогда в армии: генералы повторяли, что в этот раз доведут войну до конца и никто не сможет остановить их; простые солдаты говорили, что «нужно уничтожать бандитов, которые взрывают наши дома»; контрактники уверяли, что в Чечню приехали, чтобы защищать свои семьи и дома от бандитского произвола.
Армия быстро продвигалась вперед. Даже тяжелые бои под Бамутом и Урус-Мартаном не сломили патриотический настрой, а заявления руководителей страны о том, что бандитов нужно «мочить в сортире», вообще вызывали восторг у бойцов. Удалось даже мобилизовать бывших сотрудников чеченских правоохранительных органов, которые под руководством бывшего мэра Грозного Бислана Гантамирова вошли в ополчение, помогавшее федералам освобождать территорию республики.
Перелом наступил где-то в конце зимы, когда практически вся территория республики была занята федеральными войсками, а в тылу началась партизанская война. Гибель подмосковного ОМОНа в пригороде Грозного, разгром омоновцев в Веденском районе, а потом – под Сержень-Юртом показали, что к ней федералы не готовы. Началось списывание потерь и перекладывание вины за потери: армейские генералы обвиняли МВД в халатности, а генералы МВД обвиняли армейцев в отсутствии поддержки. Тогда-то солдаты, с боями прошедшие через всю республику и не понимающие, почему по-прежнему гибнут их сослуживцы, впервые заговорили о том, что эта война, как и прошлая, стала результатом какой-то грязной политической игры. Хасавюртовский мир и нападения на колонны федералов стали обсуждаться больше и чаще, нежели взорванные дома в Буйнакске, Москве и Волгодонске. Это было началом поражения армии в Чечне.
Российская общественность, вслед за западной, все больше внимания стала уделять нарушениям прав человека в Чечне, которые порой носили просто вопиющий характер. Многочисленные свидетельства о массовых зачистках и обстрелах мирных сел, в результате которых погибали невинные, заставили российское руководство искать более приемлемые пути борьбы с террористами. Была создана чеченская милиция, на которую теперь можно было списывать ошибки федералов и нескоординированными действиями которой объясняли невозможность задержания известных полевых командиров. Милицию расформировывали, заново создавали, реформировали, и это вело в ряды противников российской власти в Чечне не только тех, кто мстил за невинно погибших, но и самих милиционеров.
– Раз не доверяют даже милиции, которая бок о бок шла с русскими против ваххабитов, значит, русские не хотят мира, – говорили в Чечне.
Сейчас простые чеченцы убеждены: русским нужна эта война. Все, что происходит сегодня в Чечне, – подрывы, обстрелы федеральных колонн, жестокие убийства военнослужащих, пророссийски настроенных чеченцев и целых семей русских – все это местные объясняют действиями федералов, которые «боятся, что им перестанут платить боевые». Местным, считающим боевиков героями, сражающимися за свободу, уже не объяснишь, для чего были введены войска. Впрочем, об этом уже не помнят и сами федералы, привыкшие к вечной угрозе своей жизни, ненависти со стороны чеченцев и отвечающие им тем же.
31.10.2000. О чем поют солдаты?
Когда я слушала эту песню в военном лагере в Ханкале, я решила, что поющие ребята, конечно же, испытали все, о чем поется: так надрывно и яростно исполнял ее солдат по прозвищу Жук. Но оказалось, что в серьезных переделках эти ребята еще не успели побывать – они только месяц как приехали в Чечню. А песня написана давно, после расстрела колонны пермского ОМОНа.
Многие песни напоминают «афганские» – те же «басурманские», чуждые названия. Только там – Кандагар, а здесь – Ведено. Грозный тоже воспринимается как чужой город, хотя и поют про него «мой»:
Солдатам, 19-летним мальчикам из российской глубинки, Чечня кажется каким-то зловеще-чужим государством:
Однажды на моих глазах солдат из Веденской комендантской роты, разговаривая с матерью по моему спутниковому телефону, очень убедительно врал:
– Да в Москве я, мама, ну где же еще. Все у меня нормально, питаюсь, служу, скоро домой. Не-е, в Чечню не посылают, да ты не бойся, меня не пошлют, мне командир сказал.
И объяснил:
– С ума же сойдет, если узнает.
Война и месть
В 2001 году война перестала быть чеченской. Нам говорили, что война закончена, что чеченское сопротивление вырезано с корнем, а оно, как раковая опухоль, начало расползаться по телу России. Первым удар террористов приняло Ставрополье. Еще в конце 2000 года в Пятигорске произошло сразу три теракта – на железнодорожном вокзале, у городской администрации, на Верхнем рынке. Взорвалась бомба на Казачьем рынке Невинномысска. Погибло несколько человек, десятки были ранены. За годы безвластия в Чечне Ставрополье привыкло к вылазкам бандитов, отстаивающих какой-то бизнес или другие криминальные интересы. И поэтому в пятигорских терактах многие сначала увидели только криминальный след. И лишь когда судили двух неудавшихся чеченок-камикадзе, стало ясно, что между пятигорскими терактами и местью чеченцев за разрушенные бомбами дома есть прямая связь. В 2001 году произошли новые теракты в Минводах, унесшие жизни десятков людей. И это было только начало. Той весной в Минводах я поняла, какую ненависть испытывают чеченцы ко всем, кто жил рядом с ними и молча оправдывал войну. И тогда я впервые увидела страшную озлобленность тех, кому чеченские террористы мстили. Это было начало роста ксенофобии, которая сегодня привела к погромам в Кондопоге и Ставрополе.
06.03.2001. Могильники
Чеченцы ненавидят военных и готовы приписать им любые зверства. Военные ненавидят чеченцев и готовы мстить им за погибших товарищей. И те, и другие измучены взаимным недоверием.
Говорят, в Ханкале есть большая яма, накрытая брезентом и присыпанная землей, в которой содержат пленных. Во время боевых действий такие ямы действительно использовались как изоляторы. По словам сотрудника чеченского УБОПа, к которому неоднократно обращались чеченцы с жалобами на неправомерные действия военных, яма для пленных в Ханкале есть и сейчас.
– Забирают чеченцев, которых в чем-то подозревают, и держат там до тех пор, пока не проверят, – рассказывает убоповец. – Многие умирают там от побоев, потому что во время допросов их бьют и пытают. Я знаю сотрудника бывшей чеченской милиции, капитана, которого задержали на блокпосту по дороге в Грозный и увезли в Ханкалу. Ему повезло: родственники обратились к гантамировцам, и те договорились о его освобождении. Правда, когда его отпускали, пригрозили, что если что-нибудь расскажет – найдут и убьют.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments