Бессмертная жизнь Генриетты Лакс - Ребекка Склут Страница 18

Невозможно узнать, лечили бы по-другому Генриетту, и если да, то как, будь она белой. Если верить Говарду Джонсу, она получала то же самое лечение, что и любой белый пациент с аналогичным диагнозом: хирургическое вмешательство, курс лечения радием и облучение были в то время повсеместным стандартом. Однако, как показали некоторые исследования, черных пациентов лечили и госпитализировали на более поздних стадиях заболеваний, нежели белых пациентов. Будучи госпитализированы, они получали меньше обезболивающих, а уровень их смертности был выше.

Достоверно известны только данные, внесенные в медицинскую карту Генриетты: через несколько недель после того, как врач сказал, что с ней все в порядке, она вновь явилась в больницу Хопкинса с жалобой, что «дискомфорт», который она чувствовала в последнее время, превратился теперь в «двухсторонние боли». Однако врач написал в карте то же, что и неделей раньше: «Нет признаков рецидива. Повторный осмотр через месяц».

Спустя две с половиной недели живот Генриетты сильно болел, и она еле-еле могла мочиться. Боль почти не позволяла ей передвигаться. Она опять отправилась в больницу, врач установил ей катетер для опорожнения мочевого пузыря и отправил домой. Еще через три дня Генриетта вновь пришла с жалобами на боль, врач надавил ей на живот и почувствовал «каменной твердости» массу. Рентген показал, что эта масса распространилась до стенок таза и почти блокировала мочеиспускательный канал. Дежурный врач вызвал Джонса и других лечащих врачей Генриетты; все они осмотрели ее и изучили рентгеновские снимки, после чего вынесли вердикт: «Неоперабельна». Всего несколько недель спустя после последней записи в карте, утверждавшей, что Генриетта здорова, один из врачей написал: «Пациентка выглядит хронически больной. Явно испытывает боль». Он отправил ее домой и рекомендовал постельный режим.

Позднее Сэди так описывала ухудшение состояния Генриетты: «Хенни не угасала, знаешь, ее внешний вид, ее тело совсем не выглядели увядшими. Бывает, некоторые люди, которые болеют раком, лежат в постели и выглядят настолько плохо! Но не она. Об этом могли сказать только ее глаза. Они говорили, что жить ей осталось недолго».

До этого момента никто, кроме Сэди, Маргарет и Дэя, не знал, что Генриетта больна. И вдруг узнали все. Возвращаясь с завода Sparrows Point после каждой смены, Дэй и кузены еще в соседнем квартале могли слышать, как Генриетта умоляет Господа о помощи. Когда на следующей неделе Дэй отвез Генриетту в больницу Хопкинса на рентген, опухоли каменной твердости заполнили всю брюшную полость: одна находилась на матке, по одной на каждой почке и одна на мочеиспускательном канале. Всего спустя месяц после записи о хорошем состоянии здоровья Генриетты в ее карте другой врач написал: «В виду быстрого распространения болезненного процесса пациентка выглядит совершенно неудовлетворительно». По его словам, существовал единственный вариант: «Дальнейшее облучение в надежде, что это хотя бы уменьшит боль».

Генриетта не могла дойти от дома до машины, но каждый день Дэй или кто-нибудь из кузенов привозил ее в больницу Хопкинса на облучение. Они не понимали, что она умирает. Они думали, что врачи по-прежнему пытаются ее вылечить.

Каждый день врачи Генриетты увеличивали дозу облучения, надеясь, что это поможет уменьшить размер опухолей и облегчить ее боль, прежде чем она умрет. Каждый день кожа на животе Генриетты становилась еще чернее от ожогов, а боль все сильнее.

8 августа, всего через неделю после своего тридцать первого дня рождения, Генриетта приехала в больницу Хопкинса на облучение, однако на этот раз она заявила, что хочет остаться. Врач написал в карте: «Пациентка очень жалуется на боль и выглядит действительно несчастной. Ей приходится ездить издалека и, наверное, ее стоит госпитализировать, так как уход в больнице за ней будет лучше».

Как только Генриетту приняли в больницу, медсестра взяла у нее кровь, слила ее в пробирку и поместила на хранение на случай, если позднее пациентке понадобится переливание. На пробирке она сделала пометку «ЦВЕТНАЯ». Врач опять посадил Генриетту на гинекологическое кресло, чтобы взять еще немного клеток с шейки матки по просьбе Джорджа Гая, который хотел посмотреть, будет ли вторая партия расти так же, как и первая. Однако тело Генриетты оказалось настолько отравлено токсинами, которые в норме выводятся с мочой, что ее клетки погибли сразу после того, как их поместили в питательную среду.

Первые несколько дней в больнице Генриетту навещали Дэй и дети, но после их ухода она часами плакала и стонала. Вскоре медсестры попросили Дэя не приводить больше детей, потому что их посещение чересчур сильно расстраивало больную. С тех пор каждый день в одно и то же время Дэй парковал свой «бьюик» позади больницы Хопкинса и садился с детьми на маленькой лужайке на Вулф-стрит — как раз под окнами палаты Генриетты. Она заставляла себя встать с кровати, прижималась лицом и руками к окну и смотрела, как ее дети играют на лужайке. Но через несколько дней у нее не осталось сил, чтобы подойти к окну.

Врачи тщетно пытались облегчить ее страдания. «Судя по всему, демерол не уменьшил боль, — написал один из них, после чего попробовал морфий. — Этот препарат тоже не помог». Генриетте дали дроморан. «Помогает», — написано в карте. Но ненадолго. В конце концов один из врачей попытался ввести чистый спирт прямо в позвоночник Генриетты. «Инъекции спирта завершились неудачей», — написал он после.

Казалось, что новые опухоли появлялись у нее каждый день — на лимфоузлах, костях таза, половых губах. Почти все время у Генриетты держалась высокая температура — до 40,6°C. Врачи прекратили облучение и выглядели потерпевшими поражение в борьбе с раком — как и сама Генриетта. «Генриетта по-прежнему несчастнейшее существо, — написали они. — Она стонет», «Ее постоянно тошнит и она говорит, что ее рвет от любой еды», «Пациентка сильно не в порядке… очень беспокойна», «Насколько я вижу, мы делаем все, что может быть сделано».

Нет записей о том, посещал ли Джордж Гай Генриетту в больнице и говорил ли он ей о ее клетках. Все, с кем мне удалось побеседовать, и кто мог быть в курсе этого события, утверждали, что Гай и Генриетта никогда не встречались. Все, за исключением Лауры Орельен — микробиолога и коллеги Гая из больницы Хопкинса.

«Никогда не забуду, — рассказывала Орельен, — как Джордж поведал мне, как склонился над кроватью Генриетты и сказал ей: „Твои клетки принесут тебе бессмертие“. Он объяснил ей, что эти клетки помогут спасти жизни бесчисленного количества людей, и она улыбнулась. Она сказала ему, что рада, что ее боль принесет кому-то пользу».

9
Станция Тернер

Спустя несколько дней после моего первого разговора с Дэем я ехала из Питтсбурга в Балтимор, чтобы встретиться с его сыном Дэвидом (Сонни) Лаксом-младшим. Он, наконец, перезвонил мне и согласился на встречу, заявив, что мой номер стерся из памяти его пейджера. Я тогда не знала, что, прежде чем перезвонить мне, он пять раз в панике звонил Патилло и задавал тому вопросы на мой счет.