Ориенталист. Тайны одной загадочной и исполненной опасностей жизни - Том Рейсс Страница 18

Во время путешествий на юг от Баку Лев познакомился с айсорами, потомками жителей Ассирии, чьи лица казались ему похожими на изображения в древних каменных храмах. При поездках на север, на территорию бывшего Кубинского ханства, он впервые встретился с теми, кто особенно повлиял на него, еврейского мальчика, который стремился стать мусульманским воином, — горскими евреями Азербайджана. Они носили кинжалы, сапоги и меховые шапки — точь-в-точь как их соседи-мусульмане, так что их невозможно было отличить друг от друга. «У них всегда было оружие, — одобрительно отмечал Лев, — как и другие горские кланы, они пасли овец, однако были не только пастухами, кочевниками, но и воинами, даже разбойниками, которые грабили купеческие караваны на границе с Персией». Для большинства евреев-ашкенази, перебравшихся в Баку из черты оседлости, эти местные евреи были явлением поразительным. Флора Бененсон с восторгом писала о том, что азербайджанских евреев «в их восточных одеяниях трудно было счесть за евреев; они выглядели едва ли не большими казаками, чем сами казаки, причем у любого мужчины обязательно был острый кинжал, а их женщины, укутанные с головы до ног в одежды из плотной ткани, носили филигранные украшения — их, правда, редко можно было видеть на улице».

Лев с увлечением погрузился в изучение различных теорий, посвященных происхождению горских евреев. Оно было предметом исследований многих историков и этнографов, а в период нацизма даже представители СС поучаствовали в полемике относительно судьбы горских евреев. Согласно некоторым теориям, это остатки одного из исчезнувших колен Израилевых или потомки иудеев времен Вавилонского пленения, которые много веков провели в Персии, прежде чем переселились на север, в Азербайджан. Язык, на котором говорили многие горские евреи, представляет собой средневековый диалект фарси, что придает этой теории известную обоснованность. Когда я брал интервью у старейшин горских евреев в Кубе и спросил, откуда родом их предки, они все сразу же показали на юг.

— Так вы из Персии? — заволновался я. — Ваши предки пришли сюда с юга?

— Ну да, — кивнул один из старейшин, поправляя на голове ермолку, не менее цветистую, чем персидский ковер.

Правда, после дальнейших расспросов выяснилось, что этот человек имел в виду следующее: много веков назад его предки действительно пришли сюда с юга — ведь прежде они жили на десять миль южнее.

— В общем, тут вот какое дело, — увидев мое замешательство, поспешил на помощь Фуад, — он на самом деле понятия не имеет, где изначально была их родина. Ведь горские евреи живут в этих местах уже около тысячи лет.

Поначалу Лев тоже придерживался теории, что горские евреи являются потомками тех, кто пережил Вавилонское пленение. Это означало бы, что они жили здесь за много веков до того, как предки нынешних азербайджанцев мигрировали сюда из пустынных районов Туркестана и Монголии, то есть горские евреи относились бы к самым древним этническим группам на территории нынешнего Азербайджана. Они были независимыми вассалами персидского шаха, эти «гордые княжеские кланы, несколько веков назад основавшие здесь могущественное царство, в котором, однако, иудейской веры придерживались только воины, вельможи и верховные правители. Ведь в ту пору иудаизм был религией привилегированных классов». Все эти штудии привели его в конце концов к теории, доставившей множество затруднений нацистам, потому что из нее следовало, что горские евреи были их собратьями-арийцами, а никак не недругами-семитами. Суть ее заключалась в том, что горские евреи — потомки хазарских племен, союза воинственных тюркоязычных племен, которые стали объектом единственного в постбиблейские времена массового обращения в иудаизм — в VIII и IX веках. «Иудейский правитель, носивший титул кагана, некогда владел всеми пространствами заволжских степей, вплоть до берегов Каспийского моря, — поражался Лев. — На протяжении двухсот лет каган был самым могущественным правителем на Востоке; и все подчинялось его власти, так что даже христианские правители были вынуждены платить ему дань». Лев отмечал также, что азербайджанские мусульмане относились к местным евреям как к мусульманам, которые перешли в иудаизм «по какой-то ошибке, ведь даже само их местное название — “кипта” — означает “заблуждающиеся”». Однако куда серьезнее были «заблуждения» кагана. Самые ранние исторические свидетельства о хазарах относятся к VI веку новой эры; в конце же VIII века это тюркское племя, захватив территорию между Черным и Каспийским морями, стало господствовать над всеми народами Кавказского региона.

В результате именно хазары оказались там властителями, притом как раз тогда, когда на этот регион двинулись полчища арабов, которые в течение столетия, минувшего после смерти пророка Магомета, победоносно пронеслись по просторам Анатолийского полуострова и Персии. Хазарский же каган успешно отразил нападения воинов ислама, и Хазария стала буфером между исламским и христианским миром. Если бы не эти арабо-хазарские войны VII–VIII веков, славяне Руси, возможно, были бы обращены в ислам.

Хазары были язычниками, верили шаманам, у них существовали человеческие жертвоприношения, но в какой-то момент верхушка хазарского общества приняла иудаизм. Согласно легенде, это случилось после того, как каган Булан, правивший Хазарией в 730–740 годах, изучив две великие богооткровенные религии, ислам и христианство, обнаружил, что они обе вышли из иудаизма, и нашел его наиболее разумным. Большинство историков в наши дни считает, что главную роль тут сыграли практические соображения: каган не желал принимать одну из двух религий, предпочтя ту, которая представлялась ему истоком их обеих и к которой, по его разумению, они обе должны были испытывать пиетет. Это решение кагана в иудейской литературе признавалось благородным поступком, став одновременно темой еврейских анекдотов: подумать только, ну и логика — считать, что, если выберешь иудаизм, тебя будут больше уважать и христиане, и мусульмане, тогда как на самом деле и те и другие способны лишь презирать подобный выбор.

Как бы то ни было, в середине VIII века большинство хазарской знати и многие простые люди перешли в иудаизм, так что в течение нескольких веков, в правление Булана и его преемников, по всему Кавказу были построены синагоги и возникли талмудистские школы. В раннем Средневековье, когда евреи подвергались преследованиям и в христианской Европе, и в Византии, и в мусульманской Персии, Хазария была убежищем для всех тех, кому удавалось добраться до Кавказа. В то же время Хазария, где правящая верхушка исповедовала иудаизм, отличалась веротерпимостью и создавала благоприятный климат для всех иноверцев, позволяя и христианам-грекам, и мусульманам из Ирана, и язычникам-славянам жить в этой стране, не принимая иудаизма. Хазары учредили верховный суд, семь членов которого представляли каждый свою религию, и, по свидетельству арабского летописца того времени, самих хазар судили по законам Торы, а прочих — согласно законам их собственной религии.

На Кавказе существовала и еще одна совершенно неожиданная религиозная группа — потомки русских крепостных крестьян, отрицающих божественное происхождение Иисуса Христа и молящиеся согласно иудейскому закону. Эта секта, получившая название «субботники» и не имевшая представления о традиционном иудейском праве, перешла в иудейскую веру, по-видимому, стихийно, без всякого влияния евреев — носителей традиционной веры. Субботники буквально следовали указаниям Ветхого Завета, например, истово выпекали пресный хлеб, причем многие из них питались им круглый год. В 1817 году субботники обратились к царю с просьбой признать их переход в другую веру, но в это время царское правительство было озабочено тем, чтобы обратить в христианство всех евреев из черты оседлости, так что петиция субботников только разгневала монарха. Согласно крупному историку еврейства в России Семену Дубнову: «Целые селения были опустошены, тысячи сектантов были сосланы в Сибирь и на Кавказ. Многие, не в силах вынести преследований, вновь перешли в православие, но зачастую это делалось лишь напоказ, тогда как на самом деле, тайком, они продолжали исповедовать свои сектантские принципы».