Сталин и НКВД - Леонид Наумов Страница 18

Сложившаяся ситуация создала благоприятные возможности для превращения руководителей НКВД в самостоятельную политическую силу. Тем более, что, как будет показано ниже, «левый поворот» вполне отвечал настроениям части «Почетных чекистов».

После пленума руководство НКВД сразу приступило к реализации нового курса. Прежде чем перейти собственно к описанию событий, надо сделать несколько методологических уточнений. В исследовании «Сталин и НКВД» я предложил проводить различие между репрессиями против широких слоев населения и против номенклатуры (расстрелы членов ЦК, которым уделяется так много внимания в исследованиях историков, — лишь вершина айсберга). Назовем (лишь условно) первый процесс «Большим террором», а второй — «Большой чисткой». Вероятно, оба процесса тесно связаны между собой, но есть и важные различия.

Начнем с формального, на первый взгляд, «процедурного момента». Механизм принятия решения о репрессировании того или иного человека был различен. Часть граждан (40–44 тыс.) были осуждены Военной Коллегией Верховного Суда (ВКВС). Перед тем, как вопрос рассматривался судом, он проходил утверждение Политбюро. НКВД направляло Сталину т. н. расстрельные списки (сохранилось 383 списка на 44,5 тысячи имен) по «первой» (расстрел) и «второй» (как правило, 10 лет лишения свободы) категориям, которые Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов и другие просматривали, подписывали и таким образом предопределяли решение Военной Коллегии Верховного Суда. В количественном отношении изменения членов Политбюро незначительны: вычеркнуто 95 имен, изменена мера наказания для 35.

Именно через «расстрельные списки» проходят имена видных партийных деятелей, в том числе и большинство членов ЦК ВКП(б), военачальников, а также представителей интеллигенции, писателей и других культурных деятелей.

Значительно больше граждан СССР было репрессировано во внесудебном порядке. 1 августа 1937 года на основании приказа № 00447 началась т. н. «кулацкая операция», по которой подлежали репрессированию «антисоветски настроенные» бывшие кулаки, бывшие члены антикоммунистических партий, некоторые священники и, наконец, уголовники. Они также были разбиты на 2-й категории: 1 категория подлежала расстрелу, 2 категория должна была провести 10 лет в заключении. Решение вопроса о том, кого репрессировать и по какой категории, принадлежало созданной специально для этого «тройке» (она включала в себя руководителя НКВД региона, представителя партийного руководства и прокуратуры). Руководство каждого региона получало «лимит» на осуществление репрессий, однако, как правило, регулярно обращалось в Центр с просьбой о пересмотре лимитов. В результате «кулацкой операции» было репрессировано почти 387 тысяч человек по 1-й категории и 389 тысяч по 2-й категории.

Летом 1937 года начались и т. н. «национальные операции»: польская (Приказ 00485), немецкая (Приказ № 00439), харбинская (Приказ № 00593), затем латышская (Приказ № 49990) и др. Удар наносился по «шпионам» и «диверсантам» определенных национальностей. Решение о репрессиях в проведении этой операции принимала т. н. «двойка»: комиссия из руководителей НКВД и Прокуратуры. То есть это так же была внесудебная расправа. «Двойка» в регионе не имела право самостоятельно осудить заключенного (этим она отличалась от «тройки» кулацкой операции). Списки арестованных направлялись в центр, где решение должна была принимать комиссия НКВД СССР (Ежов) и Прокуратуры СССР (Вышинский). Входе национальных операций были так же уничтожены сотни тысяч людей: в результате польской — более 104 тыс., немецкой — 31 тыс., латышской — более 17 тыс. и т. д.

Рискну высказать предположение, что столь разная юридическая процедура — отражение разных социально-политических процессов. Значительная часть осужденных через Военную Коллегию Верховного Суда (не менее половины) — члены ВКП(б), часто представители партийно-государственного аппарата и офицеры. Как можно понять, удар по этой группе населения требовал более жесткого контроля со стороны членов Политбюро. «Массовые операции» были направлены, прежде всего, против широких слоев населения (большинство репрессированных — крестьяне и рабочие), представителей правящей партии среди них было значительно меньше.

У этих явлений разная хронология — обычно и мемуаристы, и исследователи ищут начало «Большой чистки» в убийстве Кирова (на самом деле, как будет показано ниже, надо начинать с лета 1936 года), в то время как дата начала «массовых операций» явно иная — лето 1937. В дальнейшем будет показано, что и окончание «чистки» не совпадает с окончанием массовых операций.

Представляется, что многие ошибки исследователей возникают из-за того, что два этих процесса неправомерно смешиваются. На самом деле, «Большая чистка» может иметь одни причины и механизмы развития, а «Большой террор» — другие.