Фридрих II Гогенштауфен - Эрнст В. Вис Страница 18

В воскресенье 9 декабря 1212 года архиепископ Зигфрид Майнцский возложил корону на голову Фридриха.

Церемония коронации имела серьезные недостатки. Во-первых, наиболее подходящим местом для трона Карла Великого явился бы город Аахен. Во-вторых, коронующим епископом должен был стать не Майнцский, а Кёльнский архиепископ. Но тот находился в Риме у папы, надеясь получить прощение за поддержку Вельфов. В-третьих, символы власти все еще находились в руках императора Оттона IV — Фридриха короновали запасной короной. В-четвертых, на выборах и при коронации отсутствовали саксонские правители.

То, что церемонию необходимо повторить при лучших обстоятельствах, все ответственные за нее прекрасно понимали.

Первую половину 1213 года Фридрих использовал для укрепления своего положения на юге и юго-западе. Он провел ряд советов. Для Баварии и Богемии — в Регенсбурге. Сюда явился принести клятву верности и богемский король Оттокар. Для швабского герцогства Фридрих устроил совет в Констанце. И здесь тоже было преклонение и обещания князей в военной помощи. Но теперь настал момент выразить должную благодарность папе, и на совете в Эгере 12 июля 1213 года Фридрих сказал папе, своему «защитнику и благодетелю», слова благодарности, дословно перечислив весь список обещаний, данных Оттоном IV папе в 1209 году: свобода выбора епископов соборным капитулом, беспрепятственное право апелляции к Святому престолу по всем духовным вопросам, полное исключение светской власти в духовной сфере и, разумеется, отказ от права на наследство умерших священников.

Папа торжествовал победу. Все права короля над германской церковью со дня обращения в христианство короля франков Хлодвига I (481/82—511 гг.) потеряли силу. Достигалась свобода церкви от государства. Процесс, завершившийся в XIX столетии с противоположным результатом, опять привел к разделению между троном и алтарем.

Обещание помощи в борьбе против ереси — постоянная задача королей и императоров. Более болезненным делом стала рекуперация Римской церковью герцогства Сполето, марки Анкона, а также Пентаполиса, экзархата Равенны и земель Матильды.

Фридрих, как прежде император Оттон IV, поклялся защищать территорию духовного государства и признал верховное господство папы над Королевством обеих Сицилии. Разделение королевства и империи также содержалось в тексте грамоты, как и права папы на территории на Корсике и Сардинии.

В отличие от единоличной клятвы императора Оттона IV Золотую буллу Эгера заверяли имена и клятвы германских имперских князей, а также имперский закон.

Фридрих, готовясь уничтожить противника, старался привлечь всеобщее внимание к своему королевству и собственной принадлежности к роду Штауфенов.

3 декабря 1213 года он писал из Шпейера: «Мы желаем в тот же день довести до сведения всех ныне живущих, а также последующих поколений — дорогое тело Нашего возлюбленного дяди, достославного и великого короля римлян Филиппа из города Бамберга, где он был безвинно и столь жестоко, сколь коварно умерщвлен, мы приказали перенести и похоронить в соборе Шпейера рядом с усыпальницами императоров и королей, Наших предков и предшественников, к вящей славе Господа и Святой Девы Марии, в чью честь построен собор, и к благополучию души Нашего возлюбленного отца, достославного Германского императора и короля Сицилии, а также упомянутого дорогого дяди, короля Филиппа, великого Римского императора…»

Поразительно, но Фридрих при перезахоронении и восхвалении дяди Филиппа крепко связывает Штауфенов с салическими королевскими и императорскими традициями. Из салических франков в соборе был похоронен император Генрих IV (1056—1106 гг.) и его дочь Агнесса (1079—1105 гг.), а ведь именно брак Агнессы с герцогом Фридрихом I Швабским (1138—1152 гг.) сделал Штауфенов членами салической королевской и императорской семьи. От этого брака произошел король Конрад III (1138—1152 гг.), первый Штауфен на германском королевском троне. Его преемником стал император Фридрих I, дед короля Фридриха II. Перенесением праха царственного дяди Фридрих задокументировал глубокие корни, славу и неопровержимые права собственного рода.

Такая тонкость в настойчивой демонстрации власти и выставлении напоказ собственных достоинств не отличала Оттона IV. «Бремя для итальянцев, еще более тяжкое бремя для швабов, неприятный даже для сторонников», — выносит ему уничтожающий приговор летописец с юга.