Клеопатра. Последняя царица Египта - Артур Вейгалл Страница 18

В ожидании желанного события Цезарь не бездействовал в Александрийском дворце. Он пожелал узнать для себя, каковы ресурсы страны, которую следовало считать приданым его жены. И поэтому Цезарь решил с этой целью совершить мирную экспедицию вверх по течению Нила. Поэтому для него и Клеопатры был приготовлен dahabiyeh, или дом-корабль, плывя на котором можно было извлечь пользу из праздной, но интересной жизни на реке. Его легионерам и довольно большому войску Клеопатры был отдан приказ готовиться к посадке на четыре сотни нильских судов, которые составили большую флотилию. Число кораблей наводит на мысль о том, что в экспедиции было задействовано несколько тысяч воинов; по-видимому, намерением Цезаря было проникнуть далеко в Нубию (совр. Судан).

Царское судно, или thalamegos, как его называли греки, имело огромные размеры и приводилось в движение многими рядами весел. На нем были дворики с колоннадами, пиршественные залы, гостиные, спальни, места поклонения Венере и Дионису, а также грот или зимний сад. Деревом, использовавшимся при его постройке, была древесина кедров и кипарисов, а украшения были выполнены краской и тонким листовым золотом. Мебель была привезена из Греции, за исключением обстановки в столовой, которая была декорирована в египетском стиле. Остальную часть флота составляли боевые гребные корабли (униремы, биремы, триремы и т. д.) и обычные местные плавсредства и транспортные суда с запасами всего необходимого.

Из Александрии флот вошел в ближайший рукав Нила и так поплыл вверх по течению на юг к Мемфису (египетское название – Меннефер), на подходе к которому Клеопатра, наверное, впервые увидела великие пирамиды и Сфинкса. До древней столицы под названием Фивы (египетское название – Уасет), которая в тот период находилась в упадке, корабли доплыли, вероятно, недели за три. На Цезаря, наверное, произвели сильное впечатление великолепные храмы и памятники, расположенные по обоим берегам Нила. Возможно, это было его предложение, чтобы по приказу Клеопатры один из огромных обелисков одного из ее далеких предков был перенесен из храма в Луксоре у Фив в Александрию, где он был поставлен неподалеку от форума; надпись об этом перемещении была сделана на основании обелиска. Путешествие продолжалось, вероятно, до Сиены (совр. Асуан, древнеегипетский Сунну) и Первого порога, куда экспедиция добралась, наверное, через четыре-пять недель после отплытия из Александрии. Здесь Цезарь, по-видимому, снова обратил свой взор на север. Светоний (Гай Светоний Транквилл, ок. 70–140 н. э.; римский историк. – Пер.) утверждает, что он очень хотел продолжать путь дальше вверх по Нилу, но его войска стали проявлять беспокойство и склонность к мятежу, что неудивительно, так как потребовался бы огромный труд, чтобы перетащить суда через речной порог, а горячие южные ветры, которые часто дуют весной, сильно осложнили бы эту задачу. Температура воздуха в это время года могла внезапно подняться от приятно умеренной, характерной для зимы в Египте до невыносимого градуса летней жары и оставаться такой в течение четырех-пяти дней.

Что бы ни было, Цезарь повернул назад, удовлетворившись богатством и плодородием египетской земли и, несомненно, получив максимум информации от местных жителей о торговых путях, которые вели от Нила в Беренику и далее в Индию или же далее на юг вверх по Нилу в Напату (центр Мероитского царства, в 23 г. до н. э. взят и разрушен римлянами. – Ред.) и Мероэ (столица Мероитского царства с IV в. до н. э. до III в. н. э., разрушена царем Аксума. – Ред.) и далее. Экспедиция вернулась в Александрию, вероятно, через девять или десять недель после своего отплытия из нее – то есть в конце июня; а, видимо, в первых числах июля Клеопатра родила.

Ребенок оказался мальчиком, и обрадованный отец получил сына и наследника, которого немедленно приняли египтяне как законного ребенка от союза их царицы с «богом Амоном, принявшим облик Цезаря». Ребенка назвали Цезарем или более фамильярно Цезарионом, это греческая уменьшительно-ласкательная форма того же имени. Но официально, разумеется, он также получил имя Птолемей и был XV и последним, кто носил это имя. Надпись на двух языках, сохранившаяся до наших дней в Турине, называет его «Птолемеем, который также носит имя Цезарь». Эту надпись можно часто увидеть в египетских надписях в виде Ptolemys zed nef Kysares, то есть «Птолемей по имени Цезарь».

Больше диктатор не мог медлить, находясь в Египте. За последние несколько месяцев Цезарь и думать забыл о римской политике и даже не трудился писать какие-либо депеши правительству на родине. Но теперь ему нужно было начать создавать всемирную монархию, о которой его заставила мечтать Клеопатра этой зимой. В первую очередь необходимо было провести военные кампании на средиземноморских границах; нужно было подчинить Парфию и затем вторгнуться в Индию и завоевать ее. И когда весь известный мир (про Китай забыли. – Ред.) станет подвластным Цезарю и только Египет и его данники не будут еще находиться под властью римлян, он одним махом объявит о своем браке с царицей этой страны, сольет ее земли и ее огромные богатства с владениями и богатствами Рима и провозгласит себя правителем земли. Это был великолепный честолюбивый замысел, достойный великого человека; и, как мы увидим через некоторое время, можно почти не сомневаться в том, что эти блистательные мечты превратились бы в реальность, если бы враги Цезаря не убили его накануне их осуществления. Современные историки в один голос заявляют, что Цезарь зря потратил время в Египте, посвятив любовной интрижке недели и месяцы, которые следовало бы потратить на управление делами римского мира. На самом деле эти девять месяцев были потрачены далеко не зря, а на само создание основ будущей Римской империи. Да, планы Цезаря были сорваны ударами кинжалов его убийц, но, как можно будет увидеть впоследствии, они были реализованы Клеопатрой при помощи Антония и Октавианом.

Когда Цезарь выходил на корабле из Большой гавани Александрии, он, вероятно, с особым интересом обратил взгляд своих проницательных серых глаз на великолепные здания дворца, которые возвышались над городом, на мыс Лохиас, и, наверное, на его плотно сжатых губах заиграла спокойная улыбка при мысли о переменах, которые произошли с ним во время месяцев, проведенных в царской роскоши. Воодушевление перед делами, которые ему предстояло сделать, вероятно, горело внутри Цезаря огнем; но в его мыслях отчетливо отпечаталась картина: затемненная комната, в ней лежит своенравная и беспечная миниатюрная царица Египта, теперь притихшая и нежная, прижимая к груди новорожденного Цезаря, единственного наследника царства, которое включает в себя весь мир.