Штурм Грозного. Анатомия истории терцев Уцененный товар (№1) - Владимир Коломиец Страница 18

Пока двигались мерной поступью, Щепотьев насчитал более ста домов, крытых камышом, они передами глядели на улицу, из труб мирно вился дымок. И еще чему удивился боярский сын, когда они кружили по улицам, что в толпах людей, высыпавших на заулки, в подворья, на улицу, не виделось ни одного печального или завистливого, грубого или слезливого обличья. Казаки ликом были удивительно светлы, а телом крупны и породисты, и только темные продолговатые глаза да крупные туземные скулы отдельных выдавали присутствие чужой крови. Женщины были в ярких сарафанах и темных платках враспуск, девицы – в голубых расшитых рубахах с опояской, волосы убраны в тугие косы. И ни одной среди женщин старицы согбенной, подпирающей дряхлость свою батожком, как водится на всей Руси. Мужчины же, напротив, все в белом – белые долгие рубахи до колен, подпоясаны наборными кавказскими ремешками, такого же цвета портки, на плечах поддевки – все из свое дельного полотна. Немногие были в черкесках и выглядели поистине кавказцами. Но видно было, что эта одежда была дорогой и не всякому по карману. И снова меж мужчин ни одного трухлявого старика, прибитого годами. Будто и не изживался народ, а вечно молодел, так и тянулся в небо иль в ранних годах исходил на нет. «Но кабы в зрелую пору исходил народец, то давно бы уже извелись гребенцы и быльем поросли», – думал посол.

Вот открылся взгляду небольшой прогал, это была площадь, от которой расходились улицы, а на нем часовня. С виду не столь и великая, часовня оказалась на удивление емкая. В часовне шла служба, и согласное пение обволакивало ее пространство.

Процессия остановилась на площади – заполнила пустующий прогал.

– Вот мы и встретились, наконец, – сказал Щепотьев, присаживаясь на лавку, покрытую шерстяным ковром.

– И мы хотели бы вас послушать, – обратился к нему атаман.

Сидящий рядом с Щепотьевым помощник наклонился к нему и что-то сказал.

– А-а-а, бесенята, как же вы тут оказались, – завопил Щепотьев, а потом засмеялся скрипуче и мелко.

– Ну, с бесенятами ты полегче! – сказал атаман.

– Ежеле не бесенята, то почему спрятались? Почему живете не как добрые люди?

– Живем, как можем, – выйдя вперед, сказал старый казак Егор Бардош. – А сбежали мы сюда в поисках воли.

– Что? – перебил его Щепотьев. – Воли захотелось. Попрятались, как шиши, воры клейменные! Теперь мести боитесь, закона?

– Ничего мы не боимся, – раздалось из толпы.

– А на что надеетесь?

– Чтобы нас не трогали.

– Воля, когда во-о! – размахнулся руками Щепотьев. – А у вас – во-о! – показал он кукиш.

– Вы знаете, что всякая власть от Бога. И наш царь-батюшка издает законы, которые есть нашему народу исцелительное лекарство и путеводитель во всех предприятиях.

– Что это за законы такие?

– Есть законы и уставы единого нашего Бога и государя батюшки.

– Но мы в точности блюдем Божьи заповеди.

– Тогда пошто сокрылись от государя? Кто наместник Бога на земле? Царь! А вы от него сокрылись, аки тати, лиходеи. Вот в этом и есть ваша вина.

– А кто сейчас Великий князь на Руси? – робко спросил кто-то.

– И это ваш грех. Не знаете даже своего государя.

– А отчего, господин, с нами беседу ведешь, как с малыми детьми, – подал опять голос Бардош.

– Как не дети? – удивленно отвечал посол. – И в сам дел – истинно дети. Какой от вас прибыток на Руси? Спрятались и родину забыли.

– Родину мы чтим. Далеко она, но близка в памяти. Потому и тебя допустили, подобру-поздорову не спровадили, очень хотим спознать, как родова там наша.

– А это, выходит, не родина? – съязвил посол.

– И это родина, – с достоинством отвечал один из казаков. – Рязанского князя мы люди служилые, а бежали сюда от бояр московских да дворян государевых.

– Прежде отцы наши служили Государю, и воевод московских у них не было, – вступил в разговор атаман, – служили своими головами. Мы тоже готовы служить Государю, но своими головами, без начальства. А здесь мы обживаемся, уже породнились с соседями. Помогаем друг другу. Мы посоветовали нашим братьям – кабардинцам обратиться за помощью к царю русскому.

– Вот я и прибыл сюда посмотреть на черкесские земли. Пообщаться с народом, прознать, правду ли говорят их князья, просясь под покровительство государя нашего Иоанна Васильевича. Да и на вас посмотреть – казачью вольницу.

– А откуда вы про нас знаете? – задал кто-то вопрос.

– Земля, говорят, слухами полнится, – отвечал Щепотьев. – Царь про вас знает, и мне крепко-накрепко приказал проведать про вас и дать ему ответ. Большие он на вас надежды имеет.

Казаки после этих слов низко поклонились послу. А он продолжал:

– Если свобода для вас самое главное, то живите. Но раз вы открылись, я готов вам помочь.

– Помоги.

– Кто наместник Бога на земле? – продолжал посол. – Царь! Вы должны его любить и почитать, как отца родного, ибо он у нас один, а нас много. Государь с вас лишнего не спросит, но если будет требование к военной службе – это должно исполнить безоговорочно, ибо без этого нельзя, ибо все оное для всеобщей пользы и для порядка государству.

– Зачем нам царь? Опять сборщики налогов, управители, – раздалось из толпы.

– А без управителей не обойтись, – отвечал посол.

– Но живем ведь? И слава Богу, как живем, без податей, без надзору, сытно, вольно.

– Но все так не смогут жить! – вскричал посол. – Иль Русь опять разделить на княжества? Рассеяться по лесам? Да ведь и тогда отыщется норовистый человек и затеет драку, пойдет на вас с ружьем. А коли из-за рубежа полезет смутьян и возьмет в полон?

Щепотьев умолк и медленным запоминающим взглядом обвел казаков, наконец, почуяв торжество в груди. Общее поникшее молчание притушило его гордыню и смягчило сердце.

В Москву Щепотьев вернулся в августе 1555 года. С ним туда прибыла группа черкесских и кабардинских князей во главе с Сибоко Кансауковым и «казачья станица» во главе с атаманом Степаном Щедриным.

Встреча вновь проходила в Грановитой палате Кремля.

Андрей Федорович сам переводил царю слова своих кавказских сотоварищей, так радушно принимавших его в Кабарде и Черкесии.

– Они заявляют, что вместе со своими женами и детьми готовы «во веки» служить России и бороться с ее врагами, – говорил он.

И в подтверждение их слов дьяк Посольского приказа рассказал царю и членам Боярской думы, как много людей в «Черкассах пятигорских» дали правду всей землею быть верными союзу с Русью и как они надеются на это в своей борьбе с иноземными захватчиками.

Представил Щепотьев и гребенцов, которые добровольно открыли свое место жительства. Казаки были все в кавказской форме: бурка из войлока, в черкессках с газырями, в папахах и сапогах. Все были стройны и подтянуты кавказскими наборными ремешками. У каждого на боку шашка и кинжал.