Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале - Михаил Дитерихс Страница 18

Что же дают документы «о заговорах» с нашей стороны? Существовали ли действительно организации для спасения Царской Семьи в Екатеринбурге, Тобольске или иных городах и пунктах и чем проявили тогда они себя?

Сложно и трудно было работать немногому остававшемуся в живых честному офицерству в этом направлении.

Участие высшего генералитета армии, руководителей и авторитетов офицерства почти в первых рядах Февральской революции, в отречении Царя от престола, в политическом развале армии и страны керенщиной сильно расшатало единство мыслей, чувств и мировоззрений этой сильной и относительно единодушной в былое время организованной корпорации. Революция нарушила, смяла и осмеяла ее прежние основные принципы дисциплины, иерархии, взаимоотношения и законов сплоченности, ее национальные и духовные лозунги, и взамен прежнего ничего нового – морально и нравственно здорового – офицерство не получило.

Война влила в ряды офицерства много постороннего элемента – элемента, зачастую совершенно негодного в нравственном отношении, а демократические приемы Гучковых, Керенских и компании по углублению революции и реорганизации армии на революционных началах, с выдвижением в верхи офицеров, начальников по натуре каторжного, ссыльного и тюремного стажей способствовали еще более развалу офицерства. Трудность какого-либо морального, более или менее солидного объединения массы вне царивших разнообразных и шатких политических течений становилась почти непреодолимой.

Отсюда, среди оставшегося честного офицерства, развились, как основные черты, недоверие, замкнутость, осторожность в общении с другими офицерами и между собой и острая подозрительность ко всякого сорта и характера политическим деятелям, выбрасывавшимся революционной волной на арену деятельности из среды общей массы. С другой стороны, частью для так называемых временных джентльменов, а к ужасу, в большинстве для коренных генералов и офицеров создались чрезвычайно благоприятные почва и обстановка для достижения власти и значения легкими путями: лицедеянием слова и провокацией положения. Достигнутые власть и влияние предоставляли таким военным элементам безответственно и часто безнаказанно творить свои собственные делишки под прикрытием громких, фальшивых принципов и лженациональных лозунгов.

После Октябрьского переворота офицерство, ушедшее из советской России, легко объединялось под флагом борьбы с Советами и большевиками, и, вероятно, в то время не существовало города в России, где бы не было тайной или явной такой, чисто боевой, офицерской организации. В эти организации офицерство шло охотно, мало думая о тех будущих политических принципах строительства государства, которые выдвигались разными создававшимися антисоветскими временными правительствами и правителями. Здесь этот вопрос отодвигался на второе место; импульсом движения была простая ненависть к чуждым русскому офицеру узурпаторам власти, носителям пятиконечной звезды; офицер вступал в привычную ему по понятиям, форме и духу зону, зону бойца, а не политического деятеля.

Совершенно, по-видимому, иная обстановка создавалась в деле организации офицерства для помощи или спасения бывшего Царя и Царской Семьи. Мало кто подходил к разрешению вопроса чисто только с человеколюбивой точки зрения. Почти каждый из числа помышлявших о спасении или похищении Царской Семьи носил в себе свои, лично им лелеемые политические принципы, клавшиеся в основу цели спасения и дальнейшего развития государственного строительства будущей, освобожденной России. Здесь каждый отдельный элемент организации являлся прежде всего носителем политических определенных идей, и они являлись для него доминирующими над всякими другими обстоятельствами и соображениями. Раскол, существовавший в монархической партии в дореволюционный период, пройдя через стадию двух революций, настолько развился среди интеллигентного класса, что белогвардейские организации рассматриваемых целей прежде всего натыкались на затруднения в своем развитии из-за своих собственных монархических принципов. Как ни грустно и ужасно, но в будущем изложении, кажется, придется коснуться дела, когда одна организация, случайно подошедшая близко к разрешению вопроса спасения Царской Семьи, не выполнила такого по несочувствию в принципах среди части офицеров, с которой предполагалось работать. Среди молодежи искажение понятий и высоких принципов монархизма под влиянием революции дошло даже до уродства: один молодой офицер, например, утверждал, что если Бронштейна-Троцкого помазать на русское Царство миром, то он станет уже законным помазанником Божьим, и добавлял, что, хотя сам он не призна́ет тогда Бронштейна русским царем, но бороться с ним перестанет.

Таковыми представляются политические условия группировки офицерства в организации для спасения Царской Семьи. К этому необходимо добавить, что недоверчивость и подозрительность честного офицерства вели к чрезвычайно осмотрительному, осторожному и тщательному выбору лиц для указанной цели. Обстоятельства требовали большой конспиративности и предусмотрительности как в самой организации, так и в деятельности ее членов, дабы не нарываться на провокации, измены, обманы, от последствий которых могла страдать не только сама организация, но главным образом те, которых хотели спасти. Эти условия приводили к чрезвычайной медлительности работы, требовали много времени для осуществления цели, а между тем события не ждали, быстро назревали и, наконец, разрешались раньше, чем организация могла предпринять что-либо серьезное для спасения Царской Семьи.

Указанные трения, затруднения и общие положения привели к тому, что за весь период революции среди честного офицерства Екатеринбурга создались всего две маленькие организации: одна – в период пребывания Царской Семьи еще в Тобольске, задавшаяся целью оказать Семье возможную помощь для облегчения условий жизни, и другая – уже во время пребывания Царской Семьи в Екатеринбурге, мечтавшая спасти Царскую Семью.

Вот что рассказывает о деятельности первой из названных групп один из ее участников, штабс-ротмистр С.

«Почти всю зиму 1918 года я провел в Тюмени, а в апреле, на 6-й неделе поста, поехал в Тобольск. На пути, в деревне Дубровно, верстах в 50–60 от Тобольска, мне повстречался поезд с Государем, Государыней и Великой княжной Марией Николаевной, которых комиссар Яковлев вез на Тюмень. Государыня узнала меня, узнала, как офицера Ее Крымского конного полка, и издали осенила крестом. Проводив глазами поезд, я поехал дальше на Тобольск. В Тобольске мне никого из Августейшей Семьи видеть не пришлось; я узнал, что делом помощи заключенным занимается местный священник о. Васильев и дня через три поехал обратно на Тюмень. Материальных средств у нас никаких не было, но мы думали, что найдем поддержку у частных людей».

Вот и все, что успела сделать горсточка безусловно честных офицеров в этот промежуток времени.

Представитель другой организации подполковник И. К. Л. рассказывает следующее:

«В мае 1918 года я был командирован из Петрограда в Екатеринбург от монархической организации “Союз тяжелой кавалерии”, имевшей целью спасение жизни Августейшей Семьи. В Екатеринбурге я поступил в слушатели 2-го курса Академии Генерального штаба и, имея в виду осуществление вышеуказанной цели, осторожно и постепенно сошелся с некоторыми офицерами-курсантами: М-им, Я-им, С-им, П-им, С-им. Однако сделать что-либо реальное нам не пришлось, так как события совершались весьма неожиданно и быстро. За несколько дней до взятия Екатеринбурга чехами я ушел к ним в состав офицерской роты полковника Румши и участвовал во взятии Екатеринбурга.