США во Второй мировой войне. Мифы и реальность - Жак Р. Пауэлс Страница 18

Оптимизм снова разгорелся в сентябре, когда немецкие войска захватили Киев, и севернее продвинулись к Москве. Гитлер верил (или притворялся, что верит), что конец войны теперь близок. В речи в берлинском Sportpalast 3 октября он объявил, что война на востоке практически закончена. Вермахту было приказано нанести решительный удар: операция «Тайфун» – наступление с целью взять Москву.

Однако шансы на успех выглядели неважно: СССР подводил резервы с Дальнего Востока (от главного шпиона в Японии – Рихарда Зорге – была уже получена информация, что японцы, чья армия стояла в Северном Китае, больше не намеревались напасть на уязвимую советскую границу у Владивостока). Более того, у Германии больше не было превосходства в воздухе, особенно над Москвой. Также они не могли подвезти из тыла значительные количества боеприпасов и продовольствия, так как партизаны серьезно нарушали линии коммуникаций115. Наконец, в СССР похолодало, хотя не больше, чем обычно в это время года. Но высшее командование Германии, уверенное, что блицкриг закончится к концу лета, не снабдили войска обмундированием и прочим для боевых действий в дождь, грязь, снег и температуру ниже нуля – в русскую осень и зиму.

Взятие Москвы было крайне важно для Гитлера и его генералов. Они считали, хотя, вероятно, ошибочно, что падение столицы «обезглавит» СССР и тем самым приведет к его падению. Также казалось важным не допустить повторения того, что произошло летом 1914 года, когда казавшееся неостановимым немецкое наступление во Франции было задержано на восточной окраине Парижа в битве на Марне. Эта катастрофа – с точки зрения Германии – лишила Германию практически неизбежной победы в начале Второй мировой войны и вынудила перейти к долгой борьбе, в которой без достаточных ресурсов и с морской блокадой флота Англии они были обречены на поражение. На этот раз в новой мировой войне против нового самого главного врага – СССР, «чуда на Марне» – поражения у самой столицы – не должно было произойти, и Германия не будет опять вынуждена вести без ресурсов и в блокаде долгую и безнадежную войну. В отличие от Парижа, Москва падет, история не повторится, и Германия выйдет победительницей116. Так они надеялись в ставке Гитлера.

Вермахт продолжал наступление, хотя очень медленно, и к середине ноября некоторые части оказались всего в 30 километрах от столицы. Но солдаты были теперь совершенно изнурены, и у них кончались припасы. Их командиры знали, что практически невозможно взять Москву, пусть и такую близкую, и что даже это не принесло бы им победы. 3 декабря некоторые части перестали наступать по своей инициативе. Не прошло и нескольких дней, как вся германская армия под Москвой была вынуждена перейти к обороне. В самом деле, 5 декабря в три часа утра, в холод и снег Красная армия неожиданно перешла в решительное, хорошо подготовленной контрнаступление. Линии фронта были прорваны во многих местах, и немцы отброшены на 100–280 километров с тяжелыми потерями в живой силе и технике. Только с огромным трудом удалось избежать катастрофического окружения. 8 декабря Гитлер приказал армии перестать наступать и перейти к обороне. Он обвинял в этом якобы неожиданно раннюю зиму, отказался отступить дальше, что предлагали некоторые из его генералов, и начал готовиться к весеннему наступлению117.

Так кончился гитлеровский блицкриг против СССР, война, если бы она была победной, означала бы исполнение его великой цели – уничтожения СССР.

Еще важнее, что такая победа также доставила бы нацистской Германии достаточно нефти и других ресурсов, чтобы стать практически неуязвимой мировой державой. И такая нацистская Германия, вполне вероятно, смогла бы покончить с упрямой Великобританией, даже если бы на помощь «родственникам» не пришли бы США, чего в начале декабря 1941 еще не планировалось. Блицкриг, быстрая победа над СССР, таким образом, должна была бы сделать поражение Германии невозможным и вполне могла бы. (Вероятно, можно сказать, что, победи нацистская Германия СССР в 1941 году, Германия была бы до сих пор госпожой Европы и, возможно, также Ближнего Востока и Северной Африки). Однако поражение в битве за Москву в декабре 1941 года означало, что гитлеровский блицкриг не принес результатов, на которые надеялись. В новой «Битве на Марне», сразу к западу от Москвы, нацистская Германия потерпела поражение, которое сделало победу немыслимой, не только победу над СССР, но и над Великобританией и в войне в целом. Следует заметить, что США в то время еще не воевали против Германии.

Помня уроки Первой мировой, Гитлер и его генералы знали с самого начала, что, дабы победить в начатой ими войне, Германия должна победить быстро, молниеносно. Но 5 декабря 1941 года всем в ставке Гитлера стало ясно, что блицкриг против СССР не состоялся и что Германия обречена проиграть эту войну, не сейчас, так после. По словам генерала Альфреда Йодля, начальника штаба по разработке военных операций, Гитлер тогда понял, что не сможет победить118. Поэтому можно утверждать, как немецкий историк и специалист по войне против СССР, что победа Красной армии под Москвой была, без сомнения, «крупным переломом» во всей войне119.

Другими словами, можно сказать, что ход Второй мировой войны повернулся 5 декабря 1941 года. Однако, как обычно, крупные повороты происходят не внезапно, а постепенно и незаметно, этот поворот произошел не в один день, но в ряде дней, недель и даже месяцев, в течение осени, 3 месяцев, прошедших между концом лета и началом декабря. Ход войны на востоке изменился постепенно, но далеко не незаметно. Уже в августе 1941 года опытные наблюдатели начали сомневаться в победе Германии не только над СССР, но и в войне в целом.

Хорошо информированный Ватикан, например, вначале был полон энтузиазма в отношении гитлеровского «крестового похода» против «безбожного» большевизма. Но уже в конце лета 1941 года там начали выражать серьезную озабоченность, в середине октября пришли к выводу, что Германия потерпит поражение в этой войне120. Также в середине октября спецслужбы Швейцарии сообщили, что «германцы больше не могут победить»121. К концу ноября своего рода пораженчество начало заражать высокопоставленных чинов вермахта и нацистской партии. Посылая в бой на Москву солдат, некоторые генералы предлагали в качестве лучшего варианта предложение мирных переговоров и окончание войны без достижения великой победы, которая казалось такой бесспорной в начале операции «Барбаросса»122.

Когда Красная армия перешла в сокрушительное контрнаступление 5 декабря, сам Гитлер понял, что проиграет войну. Но он не был готов дать населению Германии знать об этом. Неприятности на фронте под Москвой изображались как временные трудности, в которых виновата была неожиданно ранняя зима и (или) некомпетентность и трусость отдельных командиров. (Только более чем год спустя, после катастрофического поражения в Сталинградской битве зимой 1942 – 43 года, население Германии и весь мир поймут, что Германия обречена; именно поэтому многие историки даже сегодня считают, что решительный перелом произошел под Сталинградом.)

7 декабря 1941 года Гитлер в ставке в глуши восточнопрусских лесов все еще не до конца переварил зловещие новости о советском контрнаступлении под Москвой, когда он узнал, что на другой стороне Земли японцы напали на американцев в Перл Харбор. Мы скоро займемся подоплекой и значимостью этого нападения, которое ввело США в войну. Сейчас мы только укажем, что это привело к тому, что США объявили войну Японии, но не Германии, которая не имела никакого отношения к этому нападению и даже не знала о японских планах. У Гитлера не было никаких обязательств бросаться на помощь своим японским друзьям, как утверждают некоторые американские историки, так же, как японское руководство не считало себя обязанным выступить на стороне Гитлера, когда он воевал с Польшей, Францией и СССР. Однако 11 декабря 1941 года – через 4 дня после Перл Харбор – диктатор Германии неожиданно объявил войну США.