Эльдар Рязанов. Ирония судьбы, или… - Ольга Афанасьева Страница 18

Кадр со съемок фильма «Служебный роман»

Новосельцев – сорокалетний, давно разведенный мужчина, один воспитывающий двух сыновей (жена ушла к другому мужчине). Он застенчив и не уверен в себе. Калугина – директор Статистического управления. У нее служебная «Волга» с личным шофером, квартира в центре Москвы, но она одинока и несчастна. Спасение от одиночества она видит в работе. Женское начало в ней полностью подавлено. Все сотрудники за глаза называют ее «мымрой» и «старухой», хотя ей нет и сорока.

Коллега и приятельница Новосельцева, Ольга Петровна Рыжова, подает Анатолию Ефремовичу идею – попросить у Калугиной повышение, должность начальника отдела легкой промышленности, чтобы не клянчить постоянно у сослуживцев «двадцатку до получки». Эта должность вакантна.

Тем временем в учреждении появляется новый сотрудник – Юрий Григорьевич Самохвалов, назначенный заместителем Калугиной. С ним хорошо знакомы Новосельцев и Рыжова: они учились в одной группе в институте. У Ольги Петровны в институтские годы был роман с Самохваловым.

Пользуясь своим служебным положением, Самохвалов пытается продвинуть старого друга в начальники отдела, но попытка заканчивается ничем: Калугина считает Новосельцева посредственным и безынициативным работником. Самохвалов предлагает Новосельцеву «приударить» за директрисой, чтобы получить заветное повышение. Новосельцев поначалу наотрез отказывается, он боится Калугину и совершенно не воспринимает ее как женщину, – но от безысходности, в конце концов, соглашается.

Постепенно Новосельцев открывает в ней необычного, яркого человека. Корыстное ухаживание перерастает в любовь. Замкнутая начальница сбрасывает с себя защитную маску «сухаря», за которой скрывалась живая и отзывчивая душа.

Действие пьесы в основном происходит в статистическом учреждении. Для съемок выбрали типичное заведение, где сотрудники заняты бесконечными подсчетами.

Нужно было организовать многолюдную среду, в которой живут герои. В часы пик Москва мчится на службу, а после нее торопится домой. Люди добираются до места своей службы помятыми и растрепанными. Это было очень удачно изображено в фильме.

В учреждениях того времени были местком и партком, получали продуктовые заказы, проводили инвентаризацию. Сюжет окунули в этот типичный быт советского учреждения для создания достоверности. Зрителю все должно было стать знакомым до мелочей.

«…Чем-то неуловимым Статистическое учреждение напоминает описанный у Ильфа и Петрова «Геркулес», заведение, ведавшее лесо– и пиломатериалами.

Та ильфовская контора помещалась в здании гостиницы, и гостиничный дух ничем нельзя было изжить. С редкой назойливостью он старался напомнить о себе и мраморными ваннами и никелированными кроватями, а также оставшимися понатыканными всюду пальмами и сикоморами. В Статистическом учреждении Рязанова тоже полно канцелярско-гостиничной растительности, а кроме того имеются статуи-«Венеры» и дискоболы, эдакая гипсовая псевдоантичность. Огромный зал, где корпят над своими бумагами и арифмометрами сотрудники, просторен, как лесная вырубка; столы расставлены тут не в строгом и чинном геометрическом порядке, а громоздятся будто пни сваленных деревьев. Здесь можно найти нелепо укромные уголки – вроде того, в который забился товарищ Бубликов (П. Щербаков), начальник отдела общественного питания: он окружен великолепной канцелярской растительностью и вроде находится в затишье, но прямо перед ним – лестница, по которой вверх и вниз дефилируют стройные женские ножки, отрывая товарища Бубликова от жгучих статистических проблем» [32].

Еще на подступах к написанию сценария Рязанов определил будущий актерский ансамбль. Он сначала заручился согласием не только Алисы Фрейндлих, но и ее будущих партнеров – Андрея Мягкова, Светланы Немоляевой, Олега Басилашвили, Лии Ахеджаковой, Людмилы Ивановой. Во всех этих актерах помимо одаренности, музыкальности, чувства юмора, драматического таланта, была ярко выраженная способность к импровизации.

На каждую роль пробовался только один претендент. У героя и героини была одинаковая задача – показать превращение из гусеницы в бабочку. Очаровательная Алиса Фрейндлих должна была стать настоящей Мымрой, обезобразить себя до неузнаваемости. Гримеры и художник по костюмам долго искали облик нудной и старомодной начальницы. На экране в начале фильма возникало что-то бесполое и нудное, существо, непохожее на женщину, вместо сердца у которого, по мнению подчиненных, только цифры и отчеты. А между тем Калугина просто одинока и нет человека, ради которого ей хотелось бы выглядеть иначе. Мымра-Фрейндлих естественна, органична и смешна.

«Служебный роман». Афиша

Уже в середине картины, даже не прибегая к гриму и смене туалета, героиня Фрейндлих становится вдруг милой и симпатичной женщиной. Если сопоставить начало и конец фильма, может показаться, что это две разные женщины. Френдлих незаметно, шаг за шагом заставляла зрителя поверить в такое преображение.

«…А как уродовала себя в «Служебном романе» Алиса Фрейндлих! Подстрижена под жуткую скобочку, сутула, плечи никогда не отводятся назад, движения резки и одновременно странно неуверенны, рука на боку, как на старых портретах полководцев, палец прячется в карман, фигура мешком, вечная хмурость, близорукий взгляд – мимо тебя. Общее ощущение унылой монотонности и вместе с тем – расхристанности, несобранности…

Нет, она вовсе не вынуждена притворяться. Все проще: она не знает себя. Не знает, что способна стать другой. И надо было появиться в ее орбите другому чудаку – Новосельцеву, чтобы она, директор Калугина, сначала разгневалась, изумилась, потерялась, а потом заинтересовалась, влюбилась без памяти и почувствовала себя женщиной.

В модной стрижке, с красиво подведенными глазами, в длинном вечернем платье, на высоченных каблуках, она действительно выглядит совсем другим человеком. Но, пожалуй, главная прелесть ее обворожительного появления перед онемевшим Новосельцевым-Мягковым – смятение, трепетность чувств, смесь отчаянной надежды с отчаянным же испугом, разом и уверенность в счастье и предвкушение катастрофы… И это ни с чем не сравнимая, фантастическая зависимость от его слова, взгляда, выражения лица» [33].

Уже из искренних чувств к Калугиной Новосельцев начинает за ней ухаживать. В Людмиле Прокофьевне просыпается женское начало, и она постепенно влюбляется в своего подчиненного. В один из вечеров она приглашает Новосельцева к себе домой, где старшего статистика встречает очаровательная женщина, не имеющая ничего общего с «нашей мымрой». На следующее утро чудесно преобразившаяся Калугина производит фурор и в учреждении; впервые в жизни она опаздывает на работу. Анатолий Ефремович также преображается: к нему возвращается мужской кураж и уверенность в себе.