Мудрость Хеопса - Нагиб Махфуз Страница 18
Мудрость Хеопса - Нагиб Махфуз читать онлайн бесплатно
— Джедеф… О боги! Джедеф, который, кажется, еще только вчера учился ходить… Джедеф как ответственный совершеннолетний человек очень серьезно подошел к выбору своей дальнейшей профессии. Время быстротечно, поэтому, о время, сжалься над Бишару и отнесись к нему с милосердным терпением, пока не будет закончено строительство пирамиды, ибо найти ему достойную замену тебе не удастся.
Зайя высказала свое пожелание:
— Лишние рассуждения ни к чему. Джедеф красив, высок и строен. Все, кто видит его, сразу говорят, что он выглядит как офицер фараонова войска.
Джедеф улыбнулся матери, чья речь совпадала с его собственной страстью, вспоминая отряд колесниц, который однажды на его глазах в день праздника Пта пронесся по улицам Мемфиса. Они ехали строгими параллельными рядами. Возничие стояли прямо, словно каменные обелиски, привлекали к себе взгляды всех горожан и приезжих иноземцев.
Хени предложение Зайи не понравилось, и он возразил густым отцовским голосом:
— Нет, мама, Джедеф по своему темпераменту настоящий жрец! Я сожалею, что приходится выступать против твоего желания, брат, — продолжал он. — Сколько раз он демонстрировал мне свою готовность учиться и склонность к науке и знаниям? Сколько раз я был вынужден отвечать на множество его умных вопросов? Его место в школе Пта, а не в военной. Что скажешь, Джедеф?
В тот день у Джедефа проснулись храбрость и решимость, и он не колеблясь выразил свое мнение.
— К сожалению, я вынужден разочаровать тебя, брат, — сказал он. — Я действительно хочу стать солдатом.
Хени был ошеломлен, а Нафа, громко смеясь, сказал Джедефу:
— Мудрый выбор — ты вылитый солдат. Только таким я и вижу тебя. Если бы ты избрал в своей жизни другое занятие, то потом так сильно разочаровался бы, что потерял веру в себя.
Бишару пожал плечами.
— Мне все равно, выберешь ты армию или жречество. В любом случае у тебя есть еще несколько месяцев, чтобы все как следует обдумать. Ну ладно, сыновья! Я полагаю, что никто из вас не пойдет по стопам отца и ни одному из вас не достанется та важная роль, которую я исполнил в своей жизни.
Шли месяцы, но Джедеф пока не менял решение. И в это же время Бишару одолело душевное расстройство, причиной которого стало его ненастоящее родство с Джедефом. В замешательстве он размышлял сам с собой: «Должен ли я по-прежнему считать себя его отцом или настал момент поведать ему правду и освободиться от тяжких пут скрываемой тайны? Хени и Нафа все знают, но из любви к мальчику, не желая причинять ему боль, они никогда не говорили об этом ни между собой, ни на людях».
Бишару подумал о последствиях такого потрясения для невинной души счастливого юнца, и его громоздкое тело содрогнулось. Вспомнив Зайю и то, какой она бывает в минуты ярости и обиды, он передернулся в мрачном предчувствии. Но он размышлял об этом не со зла или от нелюбви к Джедефу, просто был уверен, что правда рано или поздно заявит о себе, если только он сам не опередит ее.
В самом деле, лучшим выходом было рассказать сыну все прямо сейчас и покончить с этим, а не скрывать до тех пор, пока Джедеф не вырастет, тем самым только удвоив мучения, которые причинит ему такая новость. Добрый смотритель все же засомневался и оставил решение вопроса на потом.
И когда подошло время принимать его, прежде чем отдавать Джедефа в военную школу, он обратился со своими тайными мыслями к своему сыну Хени.
Услышанное ужаснуло молодого человека, и он с глубокой болью и печалью сказал отцу:
— Джедеф наш брат, и любовь, связавшая нас, сильнее любви кровных братьев. Отец, разве тебе будет плохо, если ты оставишь все как есть и не станешь обрушивать на бедного мальчика неожиданный удар позора и унижения?
Единственное, чего Бишару мог лишиться в результате усыновления Джедефа, так это своего наследства. Но из всех богатств мира смотритель пирамиды обладал не более чем солидным жалованием и большим дворцом, и его отцовство — или отсутствие такового — никак не угрожало этим благам. Поэтому он понял чувства Хени и сказал в свое оправдание:
— Нет, сын мой, я никогда не унижу его. Я назвал его своим сыном и не отрекусь от этих слов. Он будет записан среди учеников военной школы как Джедеф, сын Бишару, — он рассмеялся в своей обычной манере и, потирая руки, добавил: — Я заслужил эту честь.
Утерев слезу, скатившуюся по щеке, Хени возразил:
— Нет, ты заслужил милость владыки и его прощение.
Почти закончился месяц тут. Всего несколько дней осталось Джедефу провести в отцовском доме до отъезда на обучение военному ремеслу. Зайя ужасно нервничала. Пока она думала о двух долгих месяцах, которые ему придется прожить в школе, а потом о долгих годах, когда сможет встречаться с сыном только раз в месяц, приступы рассеянного смятения обуревали ее. Она не будет видеть его прекрасное лицо, не будет слышать звук любимого голоса… Ей казалось, что дом лишится благоденствия, а сама она — той уверенности, которую сын вселял в нее. Как жестока жизнь! Печаль омрачила ее душу задолго до появления причин для истинной грусти. Окутывающие складки боли угнетали ее, подобно волнам облаков, подгоняемых туманными ветрами темных и мрачных месяцев хатур и кияк.
Когда петух объявил о наступлении рассвета первого месяца ваба, Зайя проснулась и уселась в своей постели, снедаемая тоской. Страстным вздохом из мира уныния приветствовала она этот день. Потом Зайя встала с кровати и тихонько пошла к небольшой комнате Джедефа, чтобы разбудить и приласкать сына. Не желая беспокоить его, она вошла на цыпочках, и Гамурка встретил хозяйку радостным потягиванием. Но ее план был разрушен, когда она увидела, что Джедеф уже проснулся. Он тихо напевал гимн: «Мы дети Египта; мы потомки расы богов». Мальчик покинул объятия сна самостоятельно, повинуясь зову воинской службы. Из глубины своего сердца она окликнула сына: «Джедеф!» Он увидел, что мать на пороге, и бросился к ней, словно птица, летящая на утренний свет. Повиснув на ее шее, кончиком носа дотронулся до ее носа. Он уже вырос, стал почти мужчиной и не позволял себе чмокать материнские щеки губами, как в детстве. Хени однажды побранил его: «Лижешься, как Гамурка. Стыдись! Ты уже взрослый юноша, тебе не пристало распускать слюни».
— Пойдем, попрощаешься с отцом, — вздохнув, сказала Зайя.
Бишару крепко спал, громко храпел, покряхтывал, постанывал по-стариковски. Зайя стала трясти мужа одной рукой. Он сел, выпучив глаза:
— Кто? Где? Что случилось?
— Мальчик пришел попрощаться с тобой, Бишару, — рассмеялась Зайя, но глаза ее были полны слез.
Бишару протер глаза и поднялся со своего ложа.
— Джедеф, сын, ты уже уезжаешь? — спросил он. — Иди сюда, я благословлю тебя. Да защитит тебя владыка Пта! — Обняв Джедефа, Бишару продолжил: — Но наш Пта — покровитель ремесленников, а ты должен быть храбрым воином. Есть еще бог Сетх — он воитель, спас бога Ра от гигантского змея Атопи. Он покровитель фараонов. Хотя многие жрецы нынче и считают Сетха коварным убийцей, погубившим Озириса, но я не почитаю Озириса, владыку загробного мира. А Сетх храбр, это бог-сокол, бог жизни. Но самый главный — бог солнца Ра, и да сохранит тебя его свет, да согреют в походах его лучи, да спасет он твою голову от сабли недруга… Я предрекаю тебе большую воинскую славу, сын мой, а предсказания Бишару, подданного фараона, всегда сбываются. Отправляйся с богами Ра и Сетхом, а я помолюсь за тебя в святыне святынь.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments