Обет мести. Ратник Михаила Святого - Алексей Соловьев Страница 18

Евдокия везла притороченный к седлу арбалет. Никто из княжих молодых дружинников не видел раньше это дальнейшее развитие обычного лука. Иван, будучи любопытным по натуре, несколько раз подъезжал вплотную, пытаясь понять принцип действия этого механизма. Наконец не выдержал:

— Чем эта штука стреляет? — шепотом спросил он у Алены. — Тоже стрелой?

— Да. Только она может быть как деревянной, так и железной.

— А железная-то зачем?

— Со ста шагов бьет насквозь любой панцирь.

Иван удивленно округлил глаза. Девушка звонко рассмеялась.

— Хочешь стрельнуть?

— А можно?

Вместо ответа Алена задорно толкнула его колено своим и крикнула:

— Мамо, дай самострел! И одну стрелу, простую. Покажу Ивану, как он бьет.

Боярыня удивленно посмотрела на дочь, но все же приняла чуть в сторону. Отстегнула оружие, протянула его дружиннику. Тот сокрушенно развел руками, цепким взглядом все же пытаясь понять суть его использования… Потянул за тетиву и поразился тугости железной струны.

Елена опять расхохоталась. Перехватила арбалет, взвела его с помощью рукояти, заложила короткую оперенную стрелу и указала на спусковой крючок:

— Целишься как обычно и жмешь на эту штуку. Все просто!

И сама продемонстрировала только что сказанное, всадив стрелу в сосну саженях в пятнадцати от себя.

— Маме эту игрушку мой дед подарил. Тевтонцы давно уже такими воюют. Я думала, у Михаила в оружейной тоже есть.

— Сильная вещь, коли бронь бьет. Только заряжать долго. Из лука за это время я б десяток выпустить успел. Можно еще разок?

Ратник вновь попытался взвести самострел вручную. Все с тем же результатом! И мать, и обе ехавшие с нею дочери звонко рассмеялись.

— У рыцарей тот, кто зарядит арбалет вручную, считается героем. О них слагают легенды, дамы им дарят венки из цветов, — блестя глазами, явно веселясь над неудачей бывшего обитателя чащоб, почти речитативом произнесла Алена. — Я б поцеловала любого, кто руками победил эту тетиву!

Кровь ударила молодому дружиннику в голову. Он рванул железную струну на себя, не обращая внимания на Олежку, на насмешливо взирающую Евдокию, на остановившихся рядом гостей князя. Он не слышал веселых подбадривающих криков. Новая неудачная попытка, хотя тетива за малым не встала на свое место. Если б он не потерял слегка равновесие!!

Бешено сжав зубы, Иван одним махом соскочил с коня, встал на колено, упер приклад в землю и с третьей попытки сделал, казалось, невозможное. Не поднимаясь с земли, изящным жестом, увиденным у гостивших на дворе немцев, протянул оружие боярской дочери.

Вокруг захлопали, захохотали. Девушка густо покраснела, поневоле приняла подарок. Боярыня добавила ей смущения:

— Давши слово, держи! Целуй богатыря, Аленка, он это заслужил.

Девушка со всего маха ударила жеребца пятками и во весь опор понеслась вдоль дороги.

— Самострел верни, сумасшедшая!! — успела лишь крикнуть ей вдогон мать.

Иван медленно поднялся на ноги. Словно смывая с лица какое-то наваждение или сон, набрал полную пригоршню чистого снега и умылся. Неторопливо сел в седло и попросил:

— Олежко! Догони ее, я тут останусь…

Конные тронулись дальше. Иван рысил чуть впереди боярыни и не мог видеть, что та пристально изучала его слегка прищуренным и многоопытным взором…

Когда все участники охоты были расставлены по местам, зычно затрубил рог. Ему чуть подальше вторил другой, еще далее третий, четвертый. Загон начался.

Где-то за тысячи стволов от большой поляны мужики-загонщики застучали палками по деревьям, заулюлюкали, загомонили, тронулись вперед. Десятки гончих были спущены с поводков. По бокам поляны растянули длинные сети-тенета, в которых запутался б любой зверь, вздумай он прорываться мимо стрелков. Но до первых выстрелов было еще далеко.

Иван так и не оправился от смущения, пережитого на дороге. Все эти ночные грезы о каком-то уединении с боярской дочкой, о тихом разговоре, о той душевной связи, что незримо появится меж двумя молодыми сердцами, канули в никуда. Он уже проклинал себя за ту браваду, которая поставила Алену в неловкое положение, заставив нарушить собственное обещание. Ни о каком поцелуе, разумеется, не могло быть и речи, между смердом и боярышней лежала глубокая пропасть. О произошедшем наверняка узнает боярин Василий, и что дальше? Во гневе отец Алены был крут и непредсказуем! Так зачем все это было сделано, зачем?! Похвалы случайных зрителей служили слабой утехой.

Ратник отъехал чуть в сторону от матери и дочерей, слез на землю, привязал к суку березки повод коня и принялся наблюдать за поляной. Он заметил, что Алена несколько раз глянула на него, вначале украдкой, потом прямо. В ее глазах читались извинение, одобрение, легкое разочарование от того, что парень был поодаль. Но бывший бортник был еще плохим чтецом женских взглядов…

Вначале на поляне показались несколько волков и пара лис. Первые быстро развернулись и торопливо убежали стаей назад, вторые попали под меткие стрелы. Затем легким галопом вылетел табунок оленей. А потом началось!..

Ивану никогда еще не приходилось видеть такого количества дичи сразу. Поляна вдруг неожиданно стала тесной от нахлынувшего на нее зверья. Лоси, косули, кабаны, медведи, рыси — все смешалось в растерянно-панической круговерти, в которой уже не было ни хищников, ни их обычных жертв. Были лишь мишени, в которые летели стрелы. На глазах всех сам великий князь посадил на крепкую рогатину здоровенного, седого, только что поднятого из берлоги медведя и зарубил его секирой с такой быстротой и ловкостью, что оруженосцы даже не успели вмешаться. Да, сорок лет для настоящего мужчины еще не возраст!

Железная тетива арбалета боярыни пела и пела: дочь литовской земли опустошала колчан быстро и страстно.

— Чего стоишь?! — прозвучал ее недоуменно-звонкий голос. — Бей!! Покажи, на что ты еще способен.

Парень понял, что Евдокия обращалась к нему. Сорвав с плеча тугой лук, он дал выход переполнявшим его страстям, быстро посылая в мечущихся животных одну стрелу за другой. Острые смертельные жала точно находили убойные точки, и вскоре перед номером боярыни лежало зверья поболе, чем перед иными мужчинами.

— Ой, любо, Иван!! Ой, право слово, заставлю девку тебя поцеловать!!!

Эти слова успели сладко отложиться в памяти. Но тут все затмил дикий крик справа:

— Бе-ре-гись!!!

Выгнанное с правой стороны поляны кабанье семейство попало под стрелы и пошло вдоль линии стрелков. И если обычно первой в таком случае шла свинья, то на этот раз в царившей сумятице дорогу своему потомству стал прокладывать взбесившийся громадный черный вепрь.

В него уже вонзились две стрелы, но неудачно. Торчащие в железных мышцах жала лишь придавали ярости двадцатипудовой туше. Самец метался взад-вперед, затрудняя прицеливание, пена летела из его пасти, налитые кровью глаза искали спасительную лазейку. Увидев, что между боярыней и двумя ее стрелками-соседями существует заметный разрыв, кабан свернул влево.