Чистилище - Йорг Кастнер Страница 18

– Хорош, нечего сказать! – прошипел Энрико. – Кто едет снизу, у того есть право преимущественного проезда.

– Может быть, в Германии и есть, – язвительно ухмыльнулась Елена. – Но здесь вряд ли. И, конечно же, не длятуристов.

– Тогда нам придется экстренно затормозить, – произнес Энрико и остановил «фиат» посреди дороги, включив аварийный световой сигнал.

– Что это значит? – растерянно спросила Елена.

Снова посигналив, микроавтобус японского производства проехал вперед и остановился едва ли не в полуметре от «фиата». Водитель, упрямый молодой мужчина в мокрой от пота майке, выпрыгнул из кабины и осыпал пассажиров «фиата» руганью, которую можно услышать только на итальянских дорогах. Елена и Энрико тоже вышли и подождали, пока водитель немного успокоится. Энрико встретил его обезоруживающей улыбкой.

– Простите, что мы вас остановили, синьор, но тут все деревья и дороги похожи друг на друга. Вы не могли бы нам подсказать, правильно ли мы выбрали дорогу?

Слово «дорога» он произнес с особым оттенком. Мужчина из микроавтобуса почесал левую подмышку и спросил:

– А куда вам нужно?

– В Борго-Сан-Пьетро, – ответил Энрико.

Итальянец склонил голову набок, словно плохо расслышал фразу. – Куда?

Энрико повторил.

– Это всего лишь маленькая горная деревушка, ничего особенного. Что вам там нужно?

Елена сделала шаг вперед.

– Мы вдвоем решили осмотреть маленькие деревеньки, в которых нет ничего особенного.

– Но Борго-Сан-Пьетро находится высоко в горах.

– Вы хорошо знаете это место? – спросила Елена.

Вместо ответа мужчина в майке произнес:

– Мне нужно ехать. Освободите дорогу!

Он снова влез в микроавтобус, даже не посмотрев в сторону Энрико и Елены.

– Здесь, в горах, у всех такое плохое настроение? – спросил Энрико, когда они с Еленой садились в машину.

– Не знаю, я из Рима, – с невинным видом ответила Елена. – Но если тут все действительно ведут себя подобным образом, то остается только порадоваться за твою мать, которая вовремя отсюда уехала.

– Неужели это скрытый намек на то, что ты считаешь мое повелениесносным? – спросил Энрико, заводя машину. Он обернулся и осторожно сдал назад.

Елена подмигнула ему.

– Пока я ничего ужасного за тобой не замечала.

– Даже когда у меня начался приступ головокружения?

– Ты с этим едва ли мог что-либо поделать. Правда, если у тебя такие приступы случаются часто, то я бы на твоем месте обратилась к врачу.

– Я был еще ребенком, когда мои родители водили меня то к одному, то к другому доктору. И все без малейшего успеха. Эти шарлатаны заявили, что мой организм крепок, как железо, а приступы головокружения и кошмары связаны с психикой. Но что является причиной, никто из них так и не смог сказать. Наверное, мне придется с этим прожить всю жизнь. Такой вот у меня недостаток.

– Но другие тоже живут, – заметила Елена и посмотрела на микроавтобус, который, яростно сигналя, протискивался мимо них. – Какое мне дело до других…

– Даже до меня?

– Нет.

– Почему нет?

– Ты симпатичный парень. Ты должен быть внимательнее к себе. Без тебя мне пришлось бы ходить по этим горам совершенно одной.

Они продолжили путь, и после нескольких поворотов дорога стала менее извилистой. Энрико немного расслабился и вспомнил о странном дневнике, который он читал вчера после обеда. Он ехал по одиноким пустынным горам и чувствовал себя почти как Фабиус Лоренц Шрайбер во время своего путешествия в неведомое. Странное совпадение, что он двести лет спустя совершает такое же путешествие, как и предок того человека, которого Энрико всю свою жизнь считал своим отцом. Он совсем немного прочитал из дневника Фабиуса Шрайбера. Разобрать почерк было очень сложно, иногда усталость побеждала страх перед сном. Энрико отложил книгу, осилив лишь первую главу, и провалился в счастливый глубокий сон без кошмаров. Теперь же он спрашивал себя, зачем писал свои путевые заметки Фабиус Шрайбер? Но еще интереснее, чем история Фабиуса Шрайбера, Энрико показалась фамилия главаря банды разбойников и его сестры – Бальданелло. Это была девичья фамилия матери Энрико. И этот факт свидетельствовал о том, что связи между родами Шрайберов и Бальданелло уже двести лет. Возможно, именно в этом крылась причина того, что мать передала Энрико дневник? Ему было очень интересно, чем продолжится история.

– Притормози-ка, там впереди какой-то указатель! – отвлекла его от мыслей Елена.

– Самый настоящий перекресток! – удивился Энрико. – Прямо как у вас в Риме или у нас в Ганновере.

На покосившемся деревянном столбе висели указатели, за которые в антикварной лавке заплатили бы хорошие деньги. На одном из них можно было с трудом прочитать название: Борго-Сан-Пьетро.

– Значит, нам направо, а потом все время прямо, – сказал Энрико и развернул «фиат» в указанном направлении. – Чем ты занимаешься в Риме? Ну, я имею в виду, когда живешь в городе и не уезжаешь искать маленькие горные деревни.

– Я стою за учительской кафедрой в школе и учу детей искусству и истории.

– Вот это да! В мое время таких симпатичных учительниц не было. Может, это и к лучшему, иначе я постоянно отвлекался бы от зубрежки.

– И кем ты стал в результате зубрежки?

– Я юрист.

– Буквоед? Я представляла их совсем другими.

– Я не ем буквы. И как, по-твоему, я должен был бы выглядеть? Бегать по солнечной Тоскане в черной мантии и с папкой для документов?

– Понятия не имею. А как ты бегаешь по Ганноверу?

– До недавнего времени так и бегал: в черной мантии и с папкой для документов, – ответил Энрико и добавил: – Если, конечно, речь идет о судебном заседании. Я работал адвокатом. Но сейчас я безработный и даже рад этому. Мне не приходится никого просить об отпуске. После того как умерла моя мать, я уладил все дела, купил авиабилет до Флоренции и улетел. Вот и все.

– Я и не знала, что человек, который работает адвокатом может стать безработным. Мне казалось, что люди всегда подают иски друг на друга и преступления совершаются более или менее постоянно.

– Да, это правда. Проходит много тяжб, слушается много судебных дел, но есть и много юристов. И некоторые из них сидят без работы. Однако у нас в Германии это запрещенная для разговора тема. Я работал служащим в большом бюро. Наш начальник оказался замешан в махинации и растратил деньги влиятельного доверителя. Речь шла о восьмизначной сумме. Когда это раскрылось, его напарники быстро смылись. А в конторе, где нет шефа, подчиненные тоже не нужны.

– Но тебе же не придется идти на паперть, правда?