«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота - Елена Смилянская Страница 18

Элфинстон, впрочем, не единственный из современников, кто посмеивался над адмиралом. Ю. В. Долгоруков вспоминал, что адмирал намеренно неспешно вел свою эскадру в Архипелаг: «Флот наш зашел в Аглинской порт, где простоял семь месяцев, якобы за починкою кораблей, а самая причина, что адмирал все твердил: „авось помирятся“». Комично у Долгорукова выглядит Спиридов и в сцене спасения после взрыва «Св. Евстафия»: «Нашли <…> адмирала с превеликим на груди образом (и) большая рюмка водки в руках» ¹⁰².

Куда серьезнее показывают озабоченность состоянием первой эскадры и недееспособностью Спиридова письма М. М. Философова из Копенгагена, заставившие императрицу всерьез рассматривать еще осенью 1769 г. вопрос о замене Спиридова контр-адмиралом Елмановым ¹⁰³, следующим по званию в первой эскадре. В донесении Н. И. Панину от 17/28 сентября 1769 года Философов писал: «Поистине, предводительство означенной эскадры превосходит душевные силы г-на Спиридова. Здесь уже очевидны его большая слабость, и что он в самом себе и в повелительстве своем так замотался, что неустройство всего в его флоте до крайней степени простирается. Даже все его подчиненные до самых нижних чинов сие ощущают и не успеха уже, но спасения своего от особливого водительства Божия невзначайно ожидают». В этом же донесении Философов сообщал, что «хоть адмирал совет с капитанами кораблей ежедневно почти держит, но они никакой другой пользы не производят, как расстройство и отлучку начальников от их постов, ибо обыкновенно кончают чаркою водки» ¹⁰⁴.

Между тем А. В. Елманов вступил на замену шестидесятилетнему Г. А. Спиридову лишь в самом конце войны (указ об отставке Спиридова был подписан 24 ноября 1773 г., но Спиридов отбыл из Архипелага только в феврале 1774 г.), и, по сути, Елманову пришлось заниматься лишь возвращением флота из Архипелага. До того Спиридову, неоднократно просившему об отставке по состоянию здоровья ¹⁰⁵, лишь было дозволено однажды отлучиться для лечения в Италию, но ни А. Г. Орлов, ни Екатерина отпускать адмирала из Архипелага долго не хотели. У них были на то достаточно веские основания.

Спиридов имел большой опыт службы, он начал служить во флоте еще при Петре Великом, «вступил во флотскую службу волонтиром в 1722 г. и с 1723 г. начал служить на море для обучения практики, уча и теорию, а выучась, в начале 1728‐го года написан в гардемарины <…> и в гардемаринах <…> уже на Каспийском море и командовал, а по возвращении был сам учителем» ¹⁰⁶. Он участвовал в Семилетней войне, затем командовал Кронштадтской эскадрой, и его верная служба давала императрице основания полагать, что его рачительность и опыт в морском деле помогут Орлову исполнить его план операций на Балканах и в Греческом архипелаге. Спиридов действительно оказался надежной опорой для братьев Орловых, исполняя массу повседневных обязанностей по снабжению флота, ремонту ветшающих судов, строительству базы на острове Парос. Наконец, он взял на себя сложную задачу по приведению в подданство Екатерине II островов Архипелага, объединение которых в своей реляции от 2/13 февраля 1771 г. он даже назвал «Архипелагским великим княжеством» ¹⁰⁷.

Однако основные результаты трудов адмирала Спиридова стали видны уже после того, как Элфинстон навсегда покинул Архипелаг.

На старости лет, в 1780‐е гг., наезжая в свое полученное за Чесму имение Нагорье (под Переславлем-Залесским), Г. А. Спиридов делился общими воспоминаниями об Архипелагской экспедиции с жившим поблизости старым знакомым, контр-адмиралом в отставке С. П. Хметевским, но об Элфинстоне, кажется, они вспоминали мало. Хметевский в это время писал свои мемуары («Журнал»), в которых вспоминал о Спиридове с большой теплотой и почтением: с ним он прослужил в Архипелаге до начала 1774 г. и вместе вернулся в Россию.

На Элфинстона Хметевский, очевидно, сохранил обиды, хотя прошел с ним на «Не Тронь Меня», а потом на «Святославе» из Кронштадта до Эгейского моря. Во всяком случае, у авторов двух самых пространных мемуаров об Архипелагской экспедиции – Хметевского и Элфинстона – не нашлось добрых слов друг о друге. Хметевский писал о «безпутстве контр адмирала Елфистона», имея в виду прежде всего гневливость своего командующего. Элфинстон упрекал Хметевского в «небрежении», нежелании отправляться в поход и постоянных жалобах на состояние корабля. Однажды во время перехода в Англию Элфинстон даже отстранил капитана Хметевского от командования кораблем, но контр-адмирал был отходчив и вскоре простил капитана. После сражения при Наполи ди Романия, ко всеобщему удовольствию, произошел обмен капитанами и Хметевский перешел на корабль «Три Святителя» в эскадру Спиридова, а на «Святослав» к Элфинстону поступил родственник Самуила Грейга шотландец Уильям Роксбург.

Как видно из повествования Элфинстона, чаще всего претензии у контр-адмирала возникали ко второму по старшинству офицеру в его эскадре – командору Баршу (1728–1806). Тот действительно позволял себе больше других: едва получив от императрицы командорский чин, он вскоре по выходе из Кронштадта, еще в августе 1769 г., повернул «Святослав» в Ревель, жалуясь на валкость этого нового линейного корабля. Возвращение «Святослава» вызвало серьезную озабоченность императрицы. В Ревеле Барш также медлил с переоснасткой корабля и чуть было не угодил за это под арест, но все-таки в октябре вышел в поход, что спасло его от высочайшего гнева ¹⁰⁸. Барш не спешил присоединиться к эскадре: ожидание его корабля в Дании серьезно волновало и Философова, и Элфинстона. По мнению контр-адмирала, командор проявлял трусость и непослушание при Наполи ди Романия, после чего Элфинстон временно понизил его до младшего лейтенанта. Повторились обвинения Барша в трусости и перед штурмом Дарданелл.