США. PRO ET CONTRA. Глазами русских американцев - Владимир Соловьев Страница 17

Утопия или дистопия, а теперь поговорим о литературном жанре, который хоть и взял кое-что от упомянутых, но коренным образом отличается от них, а потому у него еще нет устоявшегося названия ни в одном из главных языков мира. В отличие от утопий и антиутопий (дистопий), он обращен не в будущее, а в прошлое, но не в реальное, а в предполагаемое, сослагательное, альтернативное: как сложилась бы наша история, если бы… «Великое может быть», как говорил Рабле.

Детерминисты убеждены в закономерной связи и причинной обусловленности прошлого — в противоположность индетерминистам, которые отрицают эту связь и полагают, что закономерность на самом деле зависит от случайности и сама по себе есть цепь случайностей: случилось так, а могло иначе и даже наоборот. Первым о роли случайности в истории заговорил Блез Паскаль, выдав блестящую формулу: «Будь нос Клеопатры чуть покороче, изменилось бы лицо всего мира».

В этом еще не названном, по преимуществу политологическом, жанре работают многие писатели — прежде всего, конечно, романисты, потому что легче всего представить себе, как сложилась бы наша история, если бы что-то в прошлом заклинилось и пошло по-другому, в жанре фантастического романа.

Таких альтернативных примеров в русской и мировой истории можно поднабрать множество — начиная с древних времен.

Американский образчик желаете? Представьте, что на выборах 1940 года победил не Франклин Делано Рузвельт, а Чарльз Линдберг — да, тот самый летчик, который первым совершил беспосадочный перелет из Лонг-Айленда в Париж на борту крошечного дельтаплана «Дух Сент-Луиса» и стал после этого общенациональным американским героем. Политические взгляды Линдберга известны — был антисемитом и симпатизировал нацистам. Когда они встречались с автомобилистом Генри Фордом, который издал на свои деньги самый известный фальшак всех времен и народов «Протоколы сионских мудрецов», то разговоры двух этих великих американских мужей велись исключительно о евреях — страшнее кошки зверя нет. Для мышек, пусть две эти «мышки» и медийные титаны той достославной эпохи.

Всё это документально зафиксировано, а теперь представьте, что Генри Форд оплачивает избирательные расходы Чарльза Линдберга, который, став президентом — что вполне могло случиться, учитывая его зашкаливающую популярность, — заключает в Рейкьявике сепаратный мир с Гитлером, а в самой Америке начинает медленную, но масштабную антиеврейскую кампанию. Как сложилась бы американская история дальше? До американского Аушвица сюжетный драйв не доходит, но только потому, что действие пересказываемого мною романа многозначительно обрывается в 1942 году, когда герои — не только евреи — находятся в «сумеречной зоне» кошмаров и еще худших предчувствий.

Называется роман «Заговор против Америки», а написал его известный американский писатель, живой, можно сказать, классик Филип Рот.

Хотя этот альтернативный роман обращен в гипотетическое прошлое, в контексте нынешнего времени он читается как предупреждение на будущее. А французский философ-публицист Бернар-Анри Леви полагает его актуальным и злободневным в связи с победой Трампа.

Упомяну еще парочку аналогичных фикшнальных книг по альтернативной истории — и одновременно романов-предупреждений — о предполагаемой победе немцев во Второй мировой войне: «1945» бывшего республиканского кандидата в президенты Ньюта Гингрича и бестселлер «Фатерланд» британца Роберта Харриса. К тому же наоборотному, но в противоположном, оптимистическом направлении жанру следует отнести и расхваленный на все лады критикой роман «Союз идишских полицейских» лауреата Пулитцеровской премии Майкла Чабона. Роман уже издан по-русски под неточным названием «Союз еврейских полисменов», что избавляет меня от необходимости пересказывать его детективный сюжет. Но вот что занятно. Действие романа разворачивается в Ситке, бывшей столице русской Аляски, где я неоднократно бывал по семейным обстоятельствам (там живут мой сын и его семья). В романе Чабона Ситка — не русский и не американский город, а колония еврейских беженцев из Европы. И знаете, скольким евреям удалось бежать из зачумленной Европы и обрести Землю Обетованную на Аляске в этом гипотетическом романе? Одному миллиону! Круто.

Еще один оптимистический вариант альтернативной истории — классный фильм Квентина Тарантино «Inglorious Basterds» (намеренно коверканный инглиш) — про засланных в Германию американских коммандос-евреев, которые устраивают шикарный такой взрыв в парижском кинотеатре, когда там кайфуют нацистские вожди во главе с Гитлером: фюреру капут! Мечты, мечты, где ваша сладость?