Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны  - Оливер Пилат Страница 17

— Когда вы показали мне портрет того человека, — объяснил он, — и сказали, что расследуете шпионские преступления против США, я подумал, что это может быть как-то связано с русской сетью, и потому не хотел влезать в это дело. Я три или четыре года потратил на то, чтобы построить свое дело, и решил, что оно не выдержит огласки, если я его опознаю. Потом вы показали мне фотографию Хелен, и я понял, что вы все знаете. Если вы защитите меня от огласки, я охотно вам обо всем расскажу.

Агенты молча переглянулись.

— В общем, этот человек с русской фамилией, — продолжил Бротман, — он явился ко мне в контору в 1938 или 1939 году и сказал, что у него есть кое-какие связи с русским правительством и что он может устроить мне контракты от русского правительства. Наверно, узнал обо мне из рекламы какого-нибудь из моих изобретений в области химических технологий, которые я помещал в отраслевых журналах. Ко мне многие обращаются с вопросами по этим объявлениям. Сначала я дал ему чертежи резервуаров или каких-то аппаратов для химических процессов. Мы подружились. Мы с ним и Хелен обедали в ресторанах. Как-то раз он подарил мне пластинку со скрипичным концертом Брамса стоимостью около 4 долларов. У меня тогда был очень хороший фонограф, и этот подарок показался мне очень щедрым. В другой раз он подарил мне книгу Перри «Справочник по химическим технологиям» стоимостью 6 долларов. В ресторанах мы, как правило, расплачивались сами за себя. Иногда Хелен заходила ко мне в контору за схемами и чертежами. Потом вместо Хелен пришел другой человек — Гарри Голд. Я к нему привязался. У меня было такое чувство, что он хороший специалист по химии. Он самостоятельно провел для меня кое-какие химические опыты, и в конце концов я предложил ему работать у меня. Сейчас его нет в лаборатории.

Агенты предоставили Бротману полную свободу говорить, что ему вздумается. Когда он закончил, они самым подробным образом расспросили его об этой истории, не заметив никаких вопиющих несоответствий.

Большинство чертежей, которые он передавал Хелен и Гарри Голду, ему возвращали, сказал Бротман, но не все. Оригиналы где-то тут, сказал он; все это совершенно безобидно. Что же до изобретения, которое привлекло Голоса с самого начала, то это было оборудование для тщательного перемешивания жидкостей с жидкостями и газов с жидкостями в точке высокой турбулентности, что позволяет немедленно добиться равномерного распределения добавленной жидкости по циркулирующей. Оно применяется для окисления масел при производстве линолеумных покрытий, сульфирования масел при производстве мыла для жесткой воды, введения химически активных газов или газов, которые будут очищаться в жидкостях. Оно охватывает весь спектр промышленных технологий и может использоваться даже для введения воздуха в гидрогенизированные масла.

Когда Бротман в конце концов замолчал, как будто у граммофона кончился завод, агент, тот, что поменьше, вкрадчиво спросил:

— Вы коммунист?

Бротман сказал, что когда-то, в начале тридцатых, состоял в комсомоле, когда учился в Колумбийском университете, но это было больше для общения, чем для чего-либо еще. У человека, который работает по восемнадцать часов в день, чтобы наладить собственный бизнес, нет времени на политику, отметил он. А как он связывался с Голосом, если хотел? Бротман ответил, что никак, то есть как-то раз он действительно позвонил ему по телефону, который значился в телефонной книге под именем мистер Честер.

У него были какие-то контракты с русским правительством?

— Мы действительно получали запросы из «Амторга», — сказал Бротман, — и мне кажется, что они вполне могли быть по рекомендации этого человека. Мы называли примерную стоимость работ, но так и не получили никаких заказов.

В конце концов он подписал официальное заявление: «В 1938 или 1939 году человек, чьего имени я не помню, но чью фотографию мне сегодня показали мистер Шеннон [рослый агент] и мистер О’Брайан [маленький], которые пришли ко мне в контору… Целью передачи чертежей было заключение контрактов… Я не видел этого человека с 1941 или 1942 года…»

Самым очевидным проколом в этом заявлении было то, что Бротман странным образом не смог вспомнить имя человека, с которым часто обедал и вел дела в течение нескольких лет. Затем агенты решили повидать Голда. Голд, возможно, припозднился с обедом, но скоро вернется в лабораторию, сказал Бротман и заметил, что он сам пропустил обед. Агенты сказали, что перекусят попозже. Перед уходом они взяли с Бротмана обещание ничего не говорить Голду об их беседе и вообще хоть каким-то образом настораживать его, если Бротман встретится с Голдом раньше их.

Почти через час Голд зашел в контору по дороге в библиотеку нью-йоркского Инженерного общества, где хотел просмотреть химическую литературу по очередному этапу одного эксперимента. Он всегда заходил в контору по дороге в лабораторию, чтобы узнать, нет ли у Бротмана для него каких-то указаний. На этот раз Бротман схватил Голда за руку.

— Наверно, это та сволочь Хелен, — сказал он, едва выговаривая слова от волнения.

Голд моргнул.

— Успокойся, Эйб. Что случилось?

— Слушай, Гарри, слушай. Здесь только что были из ФБР. Они все знают. Они знают про нас. Они знают, что ты был курьером. У них даже есть фотографии, на которых мы с тобой вместе. Сегодня они придут к тебе. Мы крепко увязли.

Мириам Московиц предложила им обсудить разговор с агентами, чтобы узнать, что по этому поводу думает Гарри.

— Все кончено, Гарри, — лихорадочно сказал Бротман. — Ты должен прикрыть меня. Ты должен рассказать то же самое. Ты знал Джона? Ты должен сказать, что знал. Ты должен прикрыть меня.

Голд сел и стал слушать. Как выглядел человек на фотографии?

— Ну, у него запавшее лицо, кривая ухмылка, залысины и кудрявые волосы — те, что еще остались, — сказал Бротман. — Это был Джон, ну, знаешь… Ой, ты его не знаешь? По-настоящему его зовут как-то вроде Голлуш. Ты мне поможешь, Гарри? Ты поможешь мне выпутаться?

Мисс Московиц предложила послать ФБР к чертям.

— Бесполезно, — сказал Бротман. — Слушай, Гарри, как насчет книги? Мы с тобой пишем книгу по химии.

Вид у Голда был измученный.

— Я что-нибудь придумаю, — сказал он и ушел под тихие возгласы, выражавшие уверенность и ободрение, что было не вполне одно и то же.

По дороге в лабораторию на метро Голду пришли в голову кое-какие мысли. Агенты ФБР явились в лабораторию сразу же после прихода Голда, как будто следили за ним. Голд еще дожевывал изобличающий листок бумаги, когда агенты показали ему свои документы. Потом пришла Мириам, она домчалась на такси с запоздавшим советом. Когда ее выставили, рослый агент достал фотографию, на которой был изображен Яков Рейзен, он же Голос, он же Джон.

— Вы когда-нибудь видели этого человека? — спросил он.

— Конечно, видел, — сказал Гарри Голд. — Это то ли Голуш, то ли Голиш. Ну и пройдоха же он оказался!

— Вы его недолюбливаете, да? — ласково проурчал агент поменьше. — Мы наводим кое-какие справки, и, может быть, вы смогли бы нам рассказать, что вам о нем известно.