Банкротства и разорения мирового масштаба. Истории финансовых крахов крупнейших состояний, корпораций и целых государств - Александр Соловьев Страница 17

New York Central без хотя бы одного Вандербильта – для аромата». Харольд Вандербильт и его родственники отклонили лестное предложение: «Не сомневаюсь в способностях мистера Янга в области манипуляций с акциями, но управление железной дорогой – это совсем другое дело». Янг был столь же высокого мнения о деловых качествах Вандербильта: «Он мой хороший приятель, но в этом бизнесе он просто дитя». Оба, увы, оказались правы: Янг вскоре застрелился, не справившись с управлением, но и от Вандербильтов на железной дороге остались одни воспоминания да роскошный пульмановский вагон 1928 года, сделанный специально для главы New York Central Харольда Вандербильта: прокатившись в нем, любой желающий может почувствовать себя миллионером…

* * *

Харольд Стирлинг родился 6 июля 1884 года, и родился он Вандербильтом – этого в общем достаточно для американцев, чтобы представить себе, в какой обстановке он вырос и каким состоянием обладал. Обширное семейство Вандербильтов было, пожалуй, самым состоятельным в Америке XIX века. А самым известным и предприимчивым представителем этой династии был Командор Корнелиус Вандербильт, потомок голландских поселенцев из деревни Бильт, от которой и произошла фамилия.

Харольд был правнуком знаменитого Командора. Отец Харольда, Уильям Киссем Вандербильт, после смерти своего отца унаследовал около $60 млн; он возглавлял в разное время крупные железнодорожные компании, составлявшие основу бизнеса Вандербильтов. У Уильяма Киссема и его жены Альвы Эрскин Смит было трое детей – старшая дочь Консуэло и два сына, Уильям Киссем-второй и Харольд Стирлинг. Альва была женщиной незаурядной и с очень большими амбициями. Она выросла на рабовладельческом Юге в семье плантатора, но получила образование и приобрела светский лоск во Франции, где завела друзей среди высшей европейской знати. Главной ее целью было превзойти леди Астор, представительницу другой богатейшей династии, и стать главной светской львицей Нью-Йорка и окрестностей.

Когда Альва выходила замуж за Уильяма Киссема, предполагалось, что все наследство в соответствии с семейной традицией достанется его старшему брату Корнелиусу. Однако решительная девушка сумела убедить свекра в исключительных достоинствах своего мужа, и тот выделил часть денег Уильяму Киссему.

Дети Уильяма Киссема и Альвы были весьма известными персонажами американской элиты. Старший брат Харольда Вилли К. прославился как один из первых энтузиастов автоспорта в США, построивший собственную частную автостраду для гонок, учредивший в начале XX века гоночный Кубок Вандербильта и немало способствовавший расцвету американской автомобильной промышленности. Сестра Харольда Консуэло была необыкновенно грациозной красавицей с лебединой шеей, к которой толпами стекались потенциальные женихи не только из Америки, но и из Европы. Амбициозная мать решила использовать ее, чтобы породниться с настоящей европейской аристократией, и настояла на браке 18–летней Консуэло с девятым герцогом Мальборо Чарльзом Спенсером Черчиллем, кузеном Уинстона Черчилля. Свадьба состоялась в 1895 году в Нью-Йорке и была единодушно признана «свадьбой века». Именно Консуэло лишила будущего английского премьера шансов стать герцогом Мальборо, быстренько родив в 1897 году сына, который и унаследовал титул. Когда брак Консуэло спустя четверть века распался, Альва, испытывая угрызения совести, помогла дочери добиться, чтобы он был признан недействительным, ссылаясь на то, что она принудила Консуэло выйти за герцога Мальборо.

* * *

Страсть к роскоши вообще и к роскошным особнякам в частности была отличительной чертой тех поколений Вандербильтов, которые уже могли себе позволить не зарабатывать состояние с нуля. В Нью-Йорке внуки Корнелиуса застроили своими особняками целый квартал на Пятой авеню, а в Нью-порте на Род-Айленде тон задавали Мраморный дом Уильяма Киссема и летний 70–комнатный «коттедж» его брата Корнелиуса-второго. С конца XIX века и до начала Первой мировой войны Ньюпорт был средоточием всех самых богатых американских семейств, стремившихся если не происхождением, то хотя бы образом жизни сравняться с европейской знатью и даже превзойти ее. Когда российский великий князь Борис побывал там в 1902 году, он заметил, что подобной роскоши нет даже в Зимнем дворце в Петербурге. Возможно, императрица Александра могла бы позволить себе, подобно ньюпортцам, закапывать драгоценности в песок посреди банкетного стола, чтобы потом гости откапывали их ложечками от Фаберже, или пускать экзотических рыбок в ручейки, петляющие среди серебряных супниц. Но ей это почему-то не приходило в голову, а вот в Ньюпорте такие излишества были нормой.

Альва Вандербильт была одним из главных вдохновителей превращения небольшого скромного поселка Ньюпорт с деревянными строениями в американский Версаль. Она не только добилась от свекра распределения наследства с учетом интересов ее мужа, но и объяснила Вандербильтам, как им следует распорядиться своим богатством. Альва считала достойным его применением строительство умопомрачительных дворцов и жизнь в них на манер европейских королевских фамилий. Сама она строила особняки и дворцы с той же неукротимой решительностью, с которой древние фараоны возводили свои пирамиды. В Нью-Йорке ее знаменитый «маленький дворец в Блуа» на Пятой авеню, построенный модным архитектором Ричардом Моррисом Хантом, стал первым замком Нового Света, предназначенным на роль жилого дома, обеспечил Альве и Уильяму Киссему попадание в нью-йоркское высшее общество и определил характер всего последующего строительства в этой части Пятой авеню.

В марте 1883 года по случаю открытия «маленького дворца» состоялся грандиозный костюмированный бал, который запечатлел главный гламурный фотограф того времени Хосе Мария Мора. Американские богачи обожали наряжаться в королей и принцесс; ради этого специально шились роскошные платья, отделанные золотом и драгоценными камнями, которые потом месяцами пылились в подвалах. Альва с удовольствием вспоминала, как она наряжалась венецианкой, женой дожа, а на фотографии она запечатлена в платье русской барыни и кокошнике. Каролины Астор не было в числе приглашенных на бал, и ей пришлось через своего посыльного передать «нуворишам» Вандербильтам свою визитную карточку.

Однако чтобы затмить извечную соперницу, нью-йоркского дворца было недостаточно, и по настоянию Альвы ее муж купил участок земли в Ньюпорте, граничащий с «Березовой рощей» Асторов. С 1888 по 1892 год архитектор Хант, ставший придворным архитектором Вандербильтов, построил в Нью-порте на авеню Бельвю Мраморный дом; образцом для него послужили одновременно вашингтонский Белый дом и Пти-Трианон Марии-Антуанетты в Версале. Со всего света навезли столько мрамора, что пришлось построить частный причал, где его сгружали и складировали, пока шло строительство. Внутреннее убранство в стиле Наполеона III соответствовало внешней роскоши; Альва Вандербильт наняла для своего «храма искусств» лучших французских дизайнеров интерьера, которые оформили гостиную в стиле периода Регентства, а бильярдную – в экзотическом мавританском стиле. У подножия лестниц в Мраморном доме были два барельефа – один изображал архитектора Ханта, другой – Мансара, главного архитектора Людовика XIV, построившего Версаль.

Дворец обошелся, по оценкам тогдашней прессы, в $11 млн, из которых $7 млн ушло только на мрамор. Уильям Киссем Вандербильт преподнес Мраморный дом своей жене в качестве подарка к ее 39–летию. Сам он все больше времени проводил в поместье Idle Hour на Лонг-Айленде и в Париже. В 1895 году супруги развелись, затем оба вступили во второй брак, но Альва продолжала пользоваться Мраморным домом. Она даже построила рядом китайский чайный домик, где принимала гостей и устраивала собрания горячо поддерживаемых ею суфражисток. Хозяйка Мраморного дома, владевшая одно время сразу девятью особняками, стала первой женщиной – членом Американского института архитектуры. Она продала Мраморный дом в 1932 году, но после ее смерти Харольд Вандербильт в память о матери выкупил его в 1963 году для превращения в музей.