Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. - Инаба Чихару Страница 17

В первые дни 1905 г. начала российской революции с нетерпением ожидали и Акаси с Акизуки. 3 января, посовещавшись с приятелем-полковником, Акизуки, еще даже не имея известий «о впечатлении, которое произвели в России последние события в Порт-Артуре», в своей очередной телеграмме в МИД зафиксировал рост общественного возбуждения в России. Дипломат сообщил о «двух или трех партиях, страстно желающих» взять в руки оружие, но «недостаточно оснащенных» для такого выступления. «Поскольку мудро ковать железо, пока горячо, наступил очень благоприятный момент сделать что-либо из предложенного мною в телеграмме № 94», — писал далее посланник. В заключение Акизуки срочно просил перевода 200 тыс. иен, предупредив, что «когда перспективы прояснятся, потребуется новая колоссальная субсидия». Комура в ответ согласился перевести в Стокгольм лишь 10 тысяч для «изучения внутренней ситуации в России», приказав дипломату незамедлительно направить в Петербург подходящего наблюдателя (Акизуки нашел двух). По существу же предложений посланника министр указал на необходимость «перво-наперво тщательно оценить эффект, который эти меры произведут не только на российские внутренние дела, но также будут восприняты в пограничных с нею державах, таких как Германия и Австрия». Другими словами, Комура призвал Акизуки действовать ответственно, взвешенно и осмотрительно, принимая в расчет интересы международного престижа Японии, особенно среди мировых держав. Задачу дезавуировать на мировой арене миф о «желтой угрозе» рассматривали тогда в «доме в Касумигасэки» (МИДе) как одну из первоочередных, а проектируемые Акизуки провокационные акции в случае их огласки легко могли возродить опасения западного сообщества на этот счет.

Но петербургское «кровавое воскресенье» вызвало в Стокгольме такой взрыв надежд, что Акизуки стало не до предусмотрительности и осторожности. 25 января он телеграфировал в Токио просьбу об экстренном переводе уже 400 тыс. иен немедленно, еще 250 тысяч месяц спустя, всего — порядка одного миллиона иен, а, «в случае успеха», — и больше. «Не будучи адекватно подготовлены, восставшие мало что могут противопоставить правительству, потому прошу срочно принять решение по моему настоящему запросу», — убеждал министра посланник; «наши партнеры заслуживают доверия»; «я обсуждал ситуацию с гном Акаси и размышляю о ней непрерывно с тех пор, как занял свой нынешний пост»; «принимать в расчет мнения Германии и Австрии нет необходимости».

Министр-крыса, как прозвали Комура недоброжелатели за манеру всюду совать свой нос, закрыл глаза на неслыханную дерзость последней фразы телеграммы Акизуки и обратился за консультациями к высшему военному руководству. В Генштабе же тем временем обдумывали ответ Акаси, который за последнее время уже дважды обращался к нему с запросами, аналогичными Акизуки к Комура. В итоге руководители военного и внешнеполитического ведомств приняли совместное решение начать с получения достоверных сведений об общественно-политических событиях и настроениях внутри России, а уж затем рассматривать запросы своих стокгольмских эмиссаров по существу. 26 января МИД просил Акизуки в ожидании дальнейших распоряжений продолжить собирать информацию о текущих российских делах. Аналогичные указания Комура направил и главам других японских миссий в западноевропейских столицах. Полученными сведениями руководители дипломатического и военного ведомств договорились обмениваться.

События «кровавого воскресенья» застали Акаси в дороге — желая выяснить настроения русской революционной эмиграции, он отправился из Стокгольма в свой четвертый вояж по Европе. «Во время этой поездки, — писал он позднее, — я слышал о плане покушения на кого-то из членов императорской фамилии. Действительно, несколько недель спустя террорист убил желатиновой бомбой крайнего реакционера, великого князя Сергея». ^[8]

В начале февраля в Париже состоялась очередная встреча Акаси и Циллиакуса с эсерами Волховским и Чайковским, на которой речь шла о ближайших планах революционеров в условиях разгоравшейся революции. Центральной задачей по-прежнему являлось вооруженное восстание в России, во главе которого, по мысли японца и финна, должна была встать ПСР как самая многочисленная, организованная и «боевая» из всех российских революционных партий. Планы террористических нападений эсеров на царских чиновников Циллиакус предложил распространить и на Финляндию. Датой проведения вооруженного восстания был намечен июнь 1905 г., однако прежде, по мнению участников февральского собеседования, представителям революционных партий следовало вновь встретиться, чтобы скоординировать будущие действия. «В результате этой дискуссии, — сообщал Акаси, — при подготовке конференции оппозиционных партий, на которой предстояло выработать план усиления движения к лету, мы решили в полной мере использовать имя Гапона».

^{Министр иностранных дел Дз. Комура}

12 февраля прямо из Парижа Акаси направил маршалу Ямагата секретную депешу, интересную настолько, что есть смысл воспроизвести ее целиком: «Секретарь оппозиционных партий [Циллиакус] предлагает следующее: обстановка в России неожиданно ухудшается. Посему нет сомнения, что своей цели — свержения русского правительства — мы непременно добьемся, если отложим намеченную демонстрацию. Раньше июня провести ее невозможно, поскольку еще не вполне готовы крестьяне, рабочие и некоторые революционные партии. Тем не менее это не будет поздно — даже если русское правительство задумает начать мирные переговоры сейчас, ему понадобится много времени на подготовку. Поэтому нам следует продолжать поддерживать нынешнее оппозиционное движение, чтобы ослаблять правительство; в июне мы попробуем раздуть всеобщее движение [восстание] под руководством социалистов-революционеров. Это движение определит судьбу и оппозиционных партий. Мы просим японское правительство увеличить субсидирование, дабы вполне обеспечить успех.

По моим подсчетам, необходимо 440-450 тысяч иен, которые следует выплатить в начале мая; выплаты можно произвести и в два этапа. Детали мы обсудим с Акизуки, и о результатах я сообщу, но прошу Генштаб перевести деньги, не ожидая этого. Так как партии планируют произвести диверсии на фабриках по производству телеграфных и электрических проводов, могу ли я отложить переговоры с ними относительно диверсий на железных дорогах?»

Днем позже, 13 февраля, к министру Комура с секретной телеграммой обратился посланник в Париже Мотоно, причем содержание его депеши в Токио было доложено микадо, всем министрам, членам гэнро, а также высшему военному и военно-морскому командованию. Ссылаясь на собственные источники информации о положении дел в России, Мотоно энергично поддержал ходатайство Акаси о переводе 450 тыс. иен для финансирования русских революционеров.