Врачебные тайны дома Романовых - Борис Нахапетов Страница 17

Как пишет Д.К. Тарасов, «на обратном пути в Таганрог я не мог не заметить в государе необыкновенное выражение в чертах его лица, хорошо изученного мною в продолжении многих лет; оно представляло что-то тревожное и вместе болезненное, выражающее чувство лихорадочного озноба».

5 ноября Александр I возвратился в Таганрог. По возвращении он пожаловался жене на лихорадку. На следующий день императрица отметила желтушность лица у государя. Одновременно врачи при осмотре констатировали у царя общую слабость, частый пульс, небольшой жар. Он предъявлял жалобы на тупую боль в животе, отрыжку, неприятный привкус во рту, тошноту, головную боль.

Д.К. Тарасов вспоминает по этому поводу: «Недомогание его продолжается: озноб и желудочные боли. Виллие лечит его слабительными и горячими напитками». На следующий день снова была замечена желтушность кожи, к обеду поднялась температура. Только 6 ноября Александр впервые согласился принять приготовленное Я.В. Виллие слабительное лекарство — пилюли из каломели и корня ялаппы.

Сам Я.В. Виллие записывает в своём дневнике:

«5-го. Приезд в Таганрог. Ночь скверная. Отказ от лекарств. Он приводит меня в отчаяние. Страшусь, что такое упорство не имело бы когда-нибудь дурных последствий.

6-го. Император обедал у Её Величества императрицы и вышел из-за стола. Фёдоров позвал меня из-за стола, чтобы объявить мне, что Его Величество имел испарину и не произвольно (?). Таково отвращение от медицины… После борьбы он согласился между 5 и 6 часами принять дозу пилюль.

7-го. Эта лихорадка имеет сходство с эндемической крымской болезнью. Ожесточения болезни слишком часто повторяются, чтобы я позволил себе утверждать, что это 2-х с половиной дневная горячка (малярия. — Б.Н.), хотя, эта чрезвычайная слабость, эта апатия, эти обмороки имеют большое отношение с нею.

8-го. Эта лихорадка, очевидно, жёлчная желудочная лихорадка: эта гнилая отрыжка, это воспаление в стороне печени, спазм кишок, рвота без тошноты и без сильного болевого спазма требуют, чтобы кишки были хорошо очищены. Надо стимулировать (буквально — доить. — Б.Н.) печень. Я сказал Стофрегену».

Таким образом, распознавание болезни было весьма затруднительным. Диагностическая мысль Виллие колебалась между «эндемической крымской болезнью», «2-х с половиной дневной горячкой» и «жёлчной желудочной лихорадкой», однако ни один из этих диагнозов, как видно, не устраивал Виллие, и он поделился своими сомнениями с лейб-медиком императрицы К.К. Стофрегеном.

9 ноября императору стало немного легче. По мнению одного из лечащих врачей, К.К. Стофрегена, государь уже на пути к полному выздоровлению. Императрица Елизавета Алексеевна записывает в этот день в своём дневнике:

«Стофреген мне сказал, что болезнь можно считать пресечённой, что если лихорадка возобновится, то примет уже форму перемежающуюся и с ней можно будет быстро справиться, и следовательно, я могу написать в Санкт-Петербург, что болезнь уже прошла».

Виллие был, однако, несколько более сдержан в своих суждениях. Он отмечает в своём дневнике:

«9-го. Императору немножко легче сегодня. Но он с полною верою в Бога ждёт совершенного выздоровления от недугов. Состояние лимфопоэтических органов может в настоящий момент служить указанием на понос, так некстати остановленный в Бахчисарае».

Однако выздоровление было кажущимся. 10-го числа возникла следующая лихорадочная волна. Виллие записывает:

«10-го. Сегодня ему хуже. Начиная с 8-го я замечаю, что что-то такое занимает его более, чем выздоровление, и волнует его душу. „Мюллер, по его словам, тому причиной“. После этого, следовательно, вследствие этого.

11-го. Болезнь продолжается; внутренности ещё довольно нечисты. Отрыжка, вздутие живота. Когда я ему говорю о кровопускании и слабительном, он приходит в бешенство и не удостаивает говорить со мною. Сегодня мы, Стофреген и я, говорили об этом и советовались.

12-го. Как я припоминаю, сегодня ночью я выписал лекарства для завтрашнего утра, если мы можем посредством хитрости убедить его употребить их. Это жестоко. Нет человеческой власти, которая могла бы сделать этого человека благоразумным. Я несчастный.

13-го. Всё идёт скверно потому, что он не дозволяет, не слушает делать то, что безусловно необходимо. Такое направление очень плохое предзнаменование. Его пульс очень неправильный, слаб и будет выпот без ртутных средств, кровопускания, мушки, горчицы, мочегонного и очистительного».

14-го ноября император собрался бриться, но порезался бритвой, потому что дрожала рука, а потом закружилась голова и он упал на пол, потеряв сознание. Виллие записывает:

«14-го. Всё очень нехорошо, хотя у него нет бреда. Я намерен был дать раствор соляной кислоты с питьём, но получил отказ по обыкновению. „Уходите!“ Я заплакал, и, видя это, он мне сказал: „Подойдите, мой милый друг. Я надеюсь, что вы не сердитесь на меня за это? У меня свои причины“.

15-го. Сегодня и вчера что за печальная моя должность объявить ему о грядущем его разрушении в присутствии Её Величества императрицы, которая отправилась предложить ему верное лекарство. Причащение Федотовым.

16-го. Всё мне кажется слишком поздно. Только вследствие упадка сил физических и душевных и уменьшения чувствительности удалось дать ему некоторые лекарства после Святого Причастия и напутствия Федотова.

17-го. От худого к худшему.

18-го. Ни малейшей надежды спасти моего обожаемого повелителя.

19-го. Наступила кончина в 11 часов без десяти минут сегодняшнего утра».

Днём 19 ноября был составлен Акт о констатации смерти императора Александра I, который подписали Волконский, Дибич, Виллие, Стофреген.

В книге советского историка К.В. Кудряшова «Александр Первый и тайны Фёдора Кузьмина» (Петроград, 1923) помещён полный текст протокола вскрытия тела императора Александра I.

«1825 года, ноября в 20-й день, в 7 часов пополудни, мы, нижеподписавшиеся, вскрывали для бальзамирования тело почившего в Бозе его величества государя императора и самодержца всероссийского Александра Павловича и нашли следующее:

1) На поверхности тела.

Вид тела вообще не показывал истощения и мало отступал от натурального своего состояния как во всём теле вообще, так и в особенности в брюхе, и ни в одной из наружных частей не приметно ни малейшей припухлости.

На передней поверхности тела, именно на бёдрах, находятся пятна темноватого, а некоторые тёмно-красного цвета, от прикладывания, к сим местам горчишников происшедшие; на обеих ногах, ниже икр, до самых мыщелков приметен тёмно-коричневый цвет и различные рубцы, особенно на правой ноге, оставшиеся по заживлении ран, которыми государь император одержим был прежде.