Сговор диктаторов или мирная передышка? - Арсен Мартиросян Страница 17

Далее он указал, чтобы не должны упускать из виду фазы германской дружбы с Японией. Что касается Польши, то Германия считает Данциг своим и полагает, что вскоре этот вопрос будет разрешен. Военное сопротивление Польши — чистый блеф, и, для того чтобы «выбрить» ее, германской армии достаточно 7 — 10 дней. Риббентроп бросил ряд пренебрежительных замечаний по адресу «западноевропейских демократии» и сказал, что хотя он СССР и не знает, но, по его Впечатлениям, разговаривать с русскими немцам, несмотря на Всю разницу идеологий, было бы легче, чем с англичанами и французами. Резюмируя все сказанное, он еще раз просил сообщить все вам и запросить ваше мнение о том, считаете ли вы желательным более конкретный обмен мнениями. Я изредка прерывал беседу, которая носила характер монолога. Полпред (Так в оригинале) ^[91].

Тов. Молотов отвечает, что мы считаем т. Астахова недостаточно опытным и поэтому находим нужным вести эти переговоры здесь. Шуленбург сообщает, что полученную им из Берлина инструкцию ему поручено изложить устно, но он желал бы прочесть ее (приложение — полный текст инструкции). Прочитанную им инструкцию Шуленбург, по поручению Риббентропа, просит доложить т. Сталину. Тов. Молотов ответил, что ввиду важности сделанного Шуленбургом заявления ответ на него он даст после доклада этого заявления Советскому правительству. Но уже сейчас он может приветствовать выраженное в этом заявлении желание германского правительства улучшить взаимоотношения с СССР. Что же касается приезда Риббентропа в Москву, то для того, чтобы обмен мнениями дал результаты, по мнению т. Молотова, необходимо проведение соответствующей подготовки. Тов. Молотов подчеркивает, что сказанное им является предварительным мнением по этому предложению.

Затем т. Молотов сообщает Шуленбургу, что еще в конце июня наш поверенный в делах в Италии телеграфировал нам о своей беседе с Чиано ^[92].

Комментарий. Речь идет о следующем. 26 июня 1939 г. с пометкой «немедленно» временный поверенный в делах СССР в Италии Л. Б. Гельфанд прислал в Народный комиссариат иностранных дел СССР телеграмму следующего содержания: «В Кастель Фузано ^[93] встретился с Чиано. В процессе беседы я указал министру, что его заявление на днях мне о приличном поведении итальянской печати в отношении СССР уже не соответствует действительности: в течение последних трех дней газеты систематический печатают фальшивки из Токио, приводя явно смехотворные цифры сбитых советских аэропланов. Сообщение же ТАСС по этому поводу не опубликовано. Чиано ответил, что сегодня же по возвращении в министерство примет меры к напечатанною нашего сообщения. Министр решительно отводит мой намек на возможность берлинского и римского влияния в нынешних японских провокациях на монгольской границе, что, быть, может, связано с англо-советскими переговорами. "Мы,— заявил Чиано, — советуем Японцам наступать только на английские и французские позиции. Более того, мы заявили в Берлине, что целиком поддерживаем план Шуленбурга". В ответ на мой недоуменный вопрос, что за "план", Чиано разъяснил, что находящийся в Берлине Шуленбург предлагает стать на путь решительного улучшения германо-советских отношений, для чего: 1. Германия должна содействовать урегулированию японо-советских отношений и ликвидации пограничных конфликтов. 2. Обсудить возможность предложить нам или заключить пакт о ненападении или, быть может, вместе гарантировать независимость Прибалтийских стран. 3. Заключить широкое торговое соглашение. Чиано добавил, что не имеет пока сообщения об отношении Гитлера к этому плану. При очередной беседе по телефону собирается узнать у Риббентропа и расскажет при встрече со мной. Поверенный в делах» ^[94].

Чиано в беседе с нашим поверенным в делах упомянул о существовании в Берлине, как сказал Чиано, «плана Шуленбурга», имеющего в виду улучшение советско-германских отношений. «План Шуленбурга» будто бы предполагает: 1) содействие Германии урегулированию взаимоотношений СССР с Японией и ликвидации пограничных конфликтов с ней; 2) заключение пакта о ненападении и совместное гарантирование Прибалтийских стран; 3) заключение широкого хозяйственного соглашения с СССР. Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, насколько данное сообщение из Рима соответствует действительности. Шуленбург вначале сильно покраснел, а затем сказал, что эти сведения Чиано получил от Россо ^[95], с которым Шуленбург беседовал лишь в общих чертах об улучшении советско-германских отношений. Шуленбург подтверждает, что в этой беседе он говорил об урегулировании отношений СССР с Японией, речи же о совместных гарантиях Прибалтийских стран не было. Разговора о деталях не было, и этот план просто излагает предположения Росса.

Комментарий. Речь идет о следующем. Во время встречи 4 июля 1939 г. с заместителем народного комиссара иностранных дел СССР В. Потемкиным посол Италии в СССР А. Россо заявил ему, что Шуленбург информировал его о своей беседе с наркомом иностранных дел СССР 28 июня 1939 г. «Россо,— отмечал Потемкин в своей записии, — «передал эту информацию в Рим. На днях он получил оттуда ответную телеграмму, которая сообщает послу, что итальянское правительство считает серьезным и искренним стремление германского правительства улучшить отношения с СССР. Со своей стороны итальянское правительство признает такое улучшение советско-германских отношении весьма желательным. Об этом Россо уполномочен довести до вашего сведения. В ответ на заявление Россо я ограничился репликой, что ничто не мешает германскому правительству доказать на деле серьезность и искренность своего стремления улучшить отношения с СССР. В интересах общего мира мы могли бы лишь приветствовать такое направленные Внешней политики Германии» ^[96].

Тов. Молотов говорит, что ничего невероятного в предложениях, содержащихся в указанном «плане Шуленбурга», он не видит, тем более что торгово-кредитное соглашение, видимо, приближается к осуществлению, намечается и улучшение политических отношений между Германией и СССР, как это видно из сегодняшнего заявления посла. Шуленбург заявляет, что все то, о чем он говорил Россо в части Балтийского моря, возможного улучшения отношений СССР с Японией, нашло свое выражение в зачитанной им сегодня инструкции. Шуленбург добавляет, что его последние предложения еще более конкретны.

Тов. Молотов говорит Шуленбургу, что из нашего опыта нам известно, что Германия до последнего времени не стремилась к улучшению взаимоотношений с СССР. И если мы сейчас видим, что Германия стремится к улучшению взаимоотношений, то мы, разумеется, приветствуем это стремление и относимся к нему положительно. Тов. Молотов добавляет, что он именно так рассматривает сегодняшнее заявление посла. О «плане Шуленбурга», продолжает т. Молотов, он упомянул, поскольку он идет по той же линии, по которой идет и сегодняшнее заявление Шуленбурга. Шуленбург спрашивает, можно ли пункты приведенного т. Молотовым «плана» принять за основу дальнейших переговоров. Тов. Молотов отмечает, что теперь надо разговаривать в более конкретных формах. Мы рассчитываем на положительный исход советско-германских экономических переговоров. Что же касается советско-японских отношений, то т. Молотов cпрашивает, может ли Германия оказать влияние на эти дела или в данное время нецелесообразно ставить этот вопрос. Шуленбург отвечает, что хотя об этом и не сказано ничего в инструкции, но Риббентроп указывал т. Астахову, что у него имеется своя концепция в отношении Японии, и что Риббентроп в свое время говорил послу, что он имеет возможность оказать «свое немалое влияние на позицию Японии».