Вино в потоке образов. Эстетика древнегреческого пира - Франсуа Лиссарраг Страница 17

Выражение Феогнида встречается почти слово в слово на одной чаше, где написано [47 a]: ^[142] khaire kaipiei eu, «веселись и пей вволю». Примечательно употребление наречия eu; французские выражения «bien boire» (пить в меру) и «boire bien» (пить вволю) не являются синонимами; греческое выражение подразумевает оба эти значения, а приглашение выпить содержит моральный оттенок, который нельзя не отметить: пить в меру, не злоупотребляя. Вспомним приготовления к пиру у Ксенофана и наставления Диониса в комедии Эвбула. ^[143]

47. Надписи на чашах малых мастеров, вторая половина V века.

48. Сианская чаша; ок. 550 г.

В других случаях выделяется адресат, su [47 b, с], или отправитель сообщения – чаша, которая говорит от первого лица, те [47 d]. На некоторых сосудах художники комбинировали разные типы надписей: подпись гончара Фрина, за которой следует приветствие [47 е] или же предложение выпить и эротический возглас [47 f]. ^[144]· Слово kalos в одном случае даже употребляется в отношении сосуда, который присваивает себе этот эпитет [47 g] · kalon eimipoterion, «я красивый сосуд ^[145]». На другой, единственной в своем роде чаше, написано только одно прилагательное komatös, которое можно понять как указание на контекст использования этого сосуда, «праздничный сосуд», или, скорее, как эпитет Аполлона, редкий, но все же встречающийся, – Аполлон Комей [47 h]. ^[146]

Игровой диалог между сосудом и пирующим помещает предмет в определенную обстановку и заставляет его функционировать в соответствующем контексте, то есть в контексте симпосия. Бывает так, что художник решает поместить себя в другой контекст, связав себя с моментом, предшествующим началу истории сосуда. На чаше, увенчанной плющом [48], ^[147] мы читаем khaire kai prio men, «здравствуй и купи меня» – и оказываемся в роли покупателей в гончарной лавочке; но орнамент чаши, венок из плюща, уже намекает на контекст ее употребления в будущем.

49– Фрагмент краснофигурного кратера; т. н. художник Клеофрада; ок. 500 г.

Лингвистические возможности такого рода надписей разнообразны и многочисленны; художники сумели использовать все богатство этих возможностей, положив начало длинной традиции говорящих сосудов. Приведем в конце замечательный пример этой графической изысканности – графической в обоих смыслах греческого глагола graphein, означающего одновременно и «писать», и «рисовать». На фрагменте одного кратера [49] ^[148] рядом с персонажем, играющим на флейте, был изображен пирующий, от которого осталась лишь протянутая чаша. А на ней буквы: (kh)aire, «веселись». Обращение чаши к тому, кто из нее пьет, переадресуется, становясь обращением самого кратера, на котором и изображена эта чаша, к реальным симпосиастам. Вставное изображение, как будто бы возведенное в квадрат, функционирует одновременно и в художественном пространстве, на поверхности сосуда, и в пиршественном пространстве, сосредоточенном вокруг кратера, – неким подобием маленького спектакля, существующего как в визуальной, так и в вербальной сфере.