Стивен Кинг - Вадим Эрлихман Страница 17

— Пошли к нам в издательство. Переводчики нужны. Главное — работать быстро, чтобы конкуренты не обогнали.

Оказалось, что Ленин друг детства Арсений, заработав на перепродаже чего-то там первоначальный капитал, решил вложить его в книжный бизнес. Дело было очень прибыльное — наш народ по инерции оставался самым читающим и жадно набрасывался на детективы, исторические романы и особенно эротику. Все эти делянки были уже заняты молодыми, но крайне агрессивными флагманами рынка, которые спешно штамповали и выбрасывали в продажу сотни книг. В основном переводных — собственные бестселлеры появились в России лишь через несколько лет. Поразмыслив, хитрый Арсений нашел на книжном поле незастолбленный участок, которым стали романы ужаса. Ничего подобного в родной литературе не было, не считая хрестоматийных «Собаки» Тургенева и «Семьи вурдалаков» Алексея Толстого. Что касается западного хоррора, то он был однозначно запрещен как низкопробный коммерческий жанр, вредный советским людям.

Ужасы пробили дорогу в нашу страну через киноэкран. Точнее, через сотни видеосалонов, где можно было посмотреть или взять напрокат великое множество фильмов. Обычно они располагались на трех полках: боевики, эротика и ужастики. Все остальное теснилось сиротливой кучкой где-то сбоку. Киноужасы были самыми разными — от старья семидесятых годов до навороченных голливудских «Чужих». В обязательный ассортимент входили и несколько экранизаций Кинга, имя которого быстро стало известно. Конечно, его знали и до этого, но скорее как нормального мейнстримного романиста. Он вошел в литературу сравнительно недавно и не успел наговорить никаких гадостей про Советский Союз, поэтому в годы перестройки стал одним из приемлемых и даже любимых американских авторов.

В начале 1984 года «Иностранная литература» напечатала перевод «Мертвой зоны», сделанный Олегом Васильевым и Сергеем Таском. Самый социальный из романов Кинга, еще несший на себе отпечаток «бунтующих шестидесятых», был встречен читателями на ура. Крепко написанный и отлично переведенный, он содержал все, что нужно, — мистику, любовь, детективную интригу и обличение нечестных политиков. Правда, журнальный объем заставил переводчиков довольно сильно урезать роман, причем с тех пор этот недостаток так и не исправлен. Три номера «Иностранки» были моментально раскуплены, и в 1987-м «Мертвая зона» вышла в «Молодой гвардии »; это была первая книга Кинга, изданная у нас. В предисловии критик Н. Пальцев разъяснил, что роман правдиво освещает жизнь трудящихся в мире капитала. То же писали о романе «Воспламеняющая взглядом», который вышел годом раньше в ленинградском журнале «Звезда» в переводе тех же Васильева и Таска. Он был ценен тем, что обличал американские спецслужбы и не содержал ничего страшного, если не считать небольшого аутодафе агентов ФБР, учиненного юной героиней.

О том, что Кинг всемирно известен как автор ужастиков, советская пресса до поры не вспоминала. Но уже в следующем 1988 году журнал «Вокруг света» опубликовал чисто «ужасную» повесть «Туман», переведенную Александром Корженевским. Затем, после долгого перерыва, в 1991 году белорусский литературный журнал «Неман» издал роман «Сияющий » в переводе Е. Александровой; тогда же этот роман в переводе В. Томилова начала печатать ташкентская «Звезда Востока». На следующий год в Москве тиражом 100 тысяч экземпляров был выпущен том избранного Кинга с «Мертвой зоной» и «Воспламеняющей взглядом» — кстати, именно благодаря ему раскрутилось замечательное издательство «Вагриус». Почин подхватила питерская фирма «Нева-Лад», которая издала трехтомник с теми же романами (здесь «Воспламеняющую» для разнообразия перекрестили в «Несущую огонь») с добавлением «Сияющего» и рассказов. Те же рассказы мелкой дробью рассыпались по журналам.

И все же к концу 1992 года в России было издано всего четыре романа Кинга из трех десятков. Арсений с примкнувшим к нему Тохтамышевым решили исправить положение и взялись за дело с решительностью, характерной для того лихорадочного времени. Издательство они решили назвать «Кэдмен», объясняя любопытным, что по-английски это значит «компьютерный человек», — непонятно, но красиво. В самом большом английском словаре я отыскал только устаревшее слово cad, аналогичное по смыслу русскому «хам». Но название было уже утверждено, и «хамское» издательство отважно пустилось по волнам книжного моря. Работало в нем всего восемь человек — кроме Арсения и Лени это были жуликоватый экспедитор Сева, компьютерный верстальщик Леша Шубин и четверо продавцов и грузчиков в одном лице. Книги печатались в Питере; там же нашли бессменного художника издательства Миронова. Он был вполне беспомощным в текстовой иллюстрации, — все герои у него получались мешковатыми и какими-то старообразными, — но успешно «шлепал» яркие обложки, привлекающие публику. Он же отыскал где-то эмблему серии «Мастера остросюжетной мистики» — скелет, слившийся в экстазе с обнаженной дамой.

Для начала в производство были запущены две книги — тот же «Сияющий» и сборник рассказов, набранных с бору по сосенке. Половину из них перевел наш с Леней знакомый, молодой киновед Алексей Медведев, — перевел блистательно, хотя и спотыкаясь порой на неведомых тогда американских реалиях. Пять рассказов для сборника были переведены именитым Сергеем Таском. Отметился и я, дебютировав в роли переводчика Кинга с рассказом «Давилка» (Mangier), известным многим по голливудскому переложению. Обе книги вышли баснословным по сегодняшним меркам тиражом 300 тысяч и разошлись в рекордные сроки. Незадолго до этого громадный стадион «Олимпийский» на проспекте Мира был превращен в книжный рынок, куда по выходным, а потом и в будни стекались толпы людей. Туда с подмосковного склада «Кэдмена» направлялись под завязку набитые «газели», которые вечером возвращались пустыми. Торговали не только с лотков, но и прямо с машины; книги расхватывались как горячие пирожки.

Не раз я спрашивал себя: в чем секрет такого успеха Кинга? Конечно, отчасти он был тем же, что и в Америке. Людям нравилось смаковать чужие страхи и несчастья, сидя в безопасности у себя дома. Нравилось и щекотать нервы напоминанием о том, насколько эта безопасность относительна, — в любой момент из шкафа может вылезти злобный бука. К тому же кинговские романы были просто хорошо написаны, чем выделялись из массы ремесленных подделок (или просто раскадровок киношных ужастиков). Были и два чисто российских условия. Во-первых, охватившее тогда все слои общества подражание Америке, делавшее триумф Кинга прямо-таки неизбежным. Во-вторых, неожиданное любование кинговскими кошмарами: нам бы их проблемы! Подумаешь, палец из раковины вылазит или призрак дедушки пугает по ночам! Поглядели бы мы на этих неврастеников, если бы с них требовали откат, ставили на счетчик и вызывали на стрелку... Похоже, многие читали Кинга именно с таким настроением, особенно во время кризисов, которыми так богата новейшая российская история.

Была еще одна причина — дешевизна книг на фоне прочих товаров, цены на которые взлетели до небес. Наша страна с ее лесными богатствами производила огромное количество бумаги, на которой прежде печатались агитпроповская макулатура и сочинения многочисленных членов Союза писателей СССР. Теперь бумажные запасы оказались невостребованными, и завод был вынужден распродавать их за гроши — причем внутри страны, поскольку по своему качеству на экспорт наша бумага не годилась. Дешевы были и услуги типографий, которые, разом лишившись госзаказа, были рады любой работе. Внедрение компьютерной верстки позволяло состряпать макет книги всего за несколько дней с минимальными затратами. В результате романы Кинга в нашем издании продавались по цене килограмма самой плохой колбасы. То и другое покупали, поскольку за книгами и колбасой сохранялся престиж дефицитных товаров. К тому же наш народ еще довольно долго оставался самым читающим в мире. Домашние библиотеки по привычке гордо выставлялись напоказ, и шеренга книг Кинга в ярких обложках заняла в них заметное место.