Александр Македонский - Поль Фор Страница 17

Все, что нам определенно известно об основании города, предпринятом Александром, которому помогали архитектор Динократ Родосский и военные инженеры Диад и Харий, укладывается в несколько фраз. В начале января 331 года окрестности Мемфиса покинул отряд, состоявший из нескольких тысяч кавалеристов и пехотинцев, как македонян, так и охотников-греков; в него входили также художники и предприниматели. Отряд направился к западной оконечности дельты Нила, пополняясь по дороге греками и египтянами, жившими по соседству с озером Мареотидой, нынешним Марьют, а под конец — обитателями местечка Ракотида напротив острова Фарос. Основанный город стал моделью всех «тройственных городов», «триполисов» античного мира. За советом Александр обратился к жрецам и прорицателям. Были совершены ритуалы, гарантирующие благосклонность земных и подземных богов, добрых демонов, 'Αγαθοί Δαίμονε? которые являются в виде змей, и небесных и водных богов, которые принимают облик птиц. Было отдано распоряжение оставлять для них повсюду понемногу крупы или каши. Александр пешком прошел вдоль будущей городской стены, линию которой указал ему Динократ, повелевая время от времени обозначать свой путь колышками или расставлять хорошо заметные меты. Александр одобрил план города в форме развернутого плаща, 30 стадий (5340 м) в длину, от 7 до 8 стадий (ок. 1325 м) в ширину, а также соединение острова с материком дамбой длиной 1260 м, разбивку города на пять кварталов, идею оставить в нем место для двух рыночных площадей и обустроить парки. Александр возложил ответственность за дальнейшие работы на градоустроителей, землемеров и глав общин трех представленных здесь народов, после чего, держа путь на запад, исчез в песках в сопровождении кавалькады лошадей и верблюдов.

Если верить рассказам, возникшим на основе «Истории» Клитарха (Диодор, XVII, 49, 2; Курций Руф, IV, 7, 9; и, возможно, Арриан, V, 25, 4; VII, 9, 7), в Паретонии (ныне Мерса-Матрух) Александр принял посольство греков из Киренаики, которое доставило ему почетный венок и богатые дары. Весьма вероятно, что «он заключил с ними договор о дружбе и взаимной помощи», но это никоим образом не означает, что республика Кирена признала Александра своим царем. Вылазка в пески продолжалась немногим менее двух месяцев²⁶, но они пришлись на лучшее время года, когда иногда выпадает дождь.

Не принимая в расчет всевозможные байки, обратим внимание читателя лишь на свидетельство Птолемея, который сопровождал Александра в его паломничестве к храму Амона-Ра, отца всех фараонов: «Александра охватило желание отправиться к Амону в Ливию, с одной стороны, для того, чтобы вопросить его о будущем, поскольку оракул Амона считался непогрешимым, а с другой — потому, что Амона вопрошали Персей и Геракл (его предки!)… Ведь и сам Александр некоторым образом возводил свою родословную к Амону, поскольку мифы указывают на Зевса как на родителя Геракла и Персея» (Арриан, III, 3, 1–2). Так как два эти героя считались бесспорными сыновьями Зевса, нет никакого сомнения в том, что Александр явился сюда узнать, чьим сыном был он сам, и после этого визита он ясно давал всем понять, что и в самом деле является сыном Зевса.

По крайней мере со времен Пиндара («Пифийские оды», IV, 16; 462 г. до н. э.) отождествление греческого Зевса и египетского Амона было общепринятым, в первую очередь в Кирене, ближайшем к оазису греческом городе. Плутарх, который, подобно прочим, сообщает, что прорицатель из оазиса Сивы приветствовал Александра, обратившись к нему как к сыну бога, цитирует письмо, подтверждающее временное замешательство и сдержанность получившего прорицание царя: «В письме к своей матери сам Александр пишет, что он получил тайные откровения, которыми по возвращении поделится с ней одной» («Александр», 27, 8). Это достаточно ясное признание для всякого, кто считает, что понимает последующее поведение завоевателя. Но у нас нет доказательств, что уже тогда, в феврале 331 года Александр желал, чтобы македоняне признали его богом. Собственные колебания Александра в этом вопросе продлились по крайней мере вплоть до индийской кампании 327–326 годов.

Освободитель Вавилона

«А услышав, как говорил он сам, то, чего желала его душа, он вернулся в Египет… и, как утверждает Птолемей, сразу прибыл в Мемфис» (Арриан, III, 4, 5). Чтобы за три недели преодолеть путь в 550 километров, который пролегал через впадины Каттара и Бир Абу Харадыг, следовало двигаться по ночам, а днем прятаться от самума в шатрах. Вот несомненный повод для того, чтобы заставить говорить о себе как о боге — преуспеть там, где, как утверждают, Камбиз потерял 50 тысяч человек! В Мемфисе Александр реорганизовал управление прежней сатрапией. Он предложил посты наместников Верхнего и Нижнего Египта Долоаспису и Питису, египтянам по происхождению, контроль же за финансами и сбором налогов поручил греку из Навкратиса Клеомену. Военными губернаторами, командующими войсками и флотом Александр назначил греков. Он не желал доверять управление богатой и стратегически неуязвимой страной одному человеку. 21 марта Александр ступил на понтонный мост в Мемфисе. Вдоль Нила он спустился до Пелусия, где было назначено место сбора войск самого Александра, прибывших из Греции и Малой Азии наемников и их сопровождения, то есть всего около 7 тысяч кавалеристов и 40 тысяч пехотинцев, что очень близко к тому количеству, которое отправлялось в поход изначально.

Двигаясь навстречу армиям Дария, по крайней мере до Тира Александр следует тем же пролегающим вдоль берега маршрутом, которым прибыл в Египет. В Тире в мае 331 года были устроены празднества в честь Геракла-Мелькарта и Диониса. Но прежде Александр принял три важных решения. Во-первых, дабы, отправляясь в поход, привлечь к себе сердца афинян, он вернул им сограждан, взятых в плен в сражении на Гранике тремя годами прежде. Чтобы подавить волнения на Пелопоннесе, Александр отдал приказание 100 кипрским и финикийским кораблям, стоявшим на якорях в двух заново отремонтированных портах Тира, отправиться на Крит и присоединиться к македонскому флоту. Наконец, он произвел финансовую реорганизацию Передней Азии. Ведать сбором налогов и дани в Финикии, в Тире он назначил Койрана из Береи (ныне Верия в Македонии), а в Малой Азии, в Сардах — Филоксена. Друга своего детства Гарпала, который перед битвой при Иссе бежал в Грецию, Александр снова назначил на пост казначея и контролера по финансам. Гарпал заведовал армейской кассой на протяжении семи лет.

Выплата жалованья войскам, закупка провианта и средств передвижения тесно связаны с жесткой системой управления, что не следует смешивать ни с управлением, которое осуществляют новые сатрапы, ни с системой военных македонских наместников. Как раз одного из них, Андромаха, самаритяне захватили в плен и сожгли заживо в 55 километрах к северу от Иерусалима; Александр тут же добился выдачи убийц и казнил их (Курций Руф, IV, 5, 9; 8, 9–11). Когда же попросили пощады тираны с Лесбоса, перешедшие на сторону персов, он выдал их собственным гражданам на пытки и казнь. Главное было — оставить замиренными земли, омываемые водами Средиземного моря к западу от продвигавшейся вперед армии.

Схема битвы при Гранике.