Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938-1945 - Сабуро Сакаи Страница 17
Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938-1945 - Сабуро Сакаи читать онлайн бесплатно
Пилот «Летающей крепости», меняя направление, вилял из стороны в сторону, пытаясь дать возможность стрелкам находящихся по бортам самолета орудий поймать нас в прицелы. Но вопреки всем этим отчаянным попыткам попасть в наши самолеты им не удалось. Я обогнал два других истребителя и открыл огонь. Большие куски металла отлетели от правого крыла бомбардировщика, и тонкая белая струйка брызнула из пробоины. Выглядела она так, словно самолет сбрасывал горючее, но это был дым. Я продолжал вести огонь по поврежденному месту в надежде попасть в топливные баки или вывести из строя кислородную систему. Внезапно тонкая струйка превратилась в настоящий фонтан. Пушки бомбардировщика замолчали, внутри его фюзеляжа вспыхнуло пламя. Атаковать я больше не мог, у меня закончились боеприпасы.
Я сделал вираж, предоставляя возможность находящемуся позади меня истребителю. Его пилот «вцепился» в хвост «B-17» и открыл ураганный огонь из пушек и пулеметов. Но самолету противника уже был нанесен урон, и, когда истребитель пошел на сближение, бомбардировщик, накренившись носом, понесся к земле. Бомбардировщик не болтало, и его пилот, по всей видимости, пытался дотянуть до Кларк-Филд. Я спикировал вслед за поврежденной «Летающей крепостью» и с расстояния в несколько сотен ярдов стал фотографировать своей «лейкой». Мне удалось сделать два или три снимка. На высоте 7000 футов три человека выпрыгнули из подбитого самолета. Три парашюта раскрылись, и в следующее мгновение «B-17» исчез в густой облачности.
Позднее до нас дошли сведения, что американцы резко осуждали наших летчиков за обстрел из пулеметов выпрыгнувших с парашютами членов экипажа бомбардировщика. Но это была чисто пропагандистская уловка. Рядом с бомбардировщиком, когда его покидали члены экипажа, находился лишь мой истребитель, а у меня не осталось ни единого патрона. Я «стрелял» только своим фотоаппаратом.
Никто из японских летчиков не видел, как «B-17» разбился, поэтому заслуга его уничтожения не была тогда приписана никому.
В тот вечер мужество американского пилота, предпринявшего попытку в одиночку бомбить противника, было предметом долгих дискуссий в нашей казарме. Нам еще не доводилось слышать, чтобы самолет, практически не имея шансов уцелеть в окружении такого количества истребителей противника, так рисковал ради выполнения своей задачи. Содержавшиеся в докладах уцелевших членов экипажа расхождения с нашими данными ни в коей мере не умаляли героического поведения американцев. В тот же день мы обнаружили, что крылья двух наших Зеро изрешечены пулеметными очередями, выпущенными стрелками американского бомбардировщика.
Тринадцать лет спустя после этого боя я познакомился в Токио с полковником военно-воздушных сил США Фрэнком Курцем. Он рассказал мне: «В тот день, когда был сбит Колин, я находился на вышке диспетчерского пункта Кларк-Филд. Я видел, как приближался его самолет, и вы правы, что он пытался дотянуть до аэродрома и приземлиться. Из облаков показались три парашюта, граница облачности тогда была где-то на высоте 2500 футов. Потом появились еще пять парашютов. Во всяком случае, с того места, где находился я, мне показалось, что их пять. Колин, конечно, не выбрался из этой передряги».
В тот вечер я обнаружил несколько пришедших из дома писем и небольшую посылку от Фудзико. Она прислала мне традиционный японский амулет, оберегающий от вражеских пуль: украшенную тысячей красных стежков ленту, которой положено обмотать живот.
Фудзико писала:
«Сегодня нам сообщили, что наша родина начала великую войну против Соединенных Штатов и Великобритании. Мы можем лишь молиться за нашу победу и вашу удачу в бою.
Несколько дней мы с Хацуо-сан подолгу стояли на углу улицы, и нам удалось упросить 998 проходящих мимо женщин сделать по одному стежку на этой ленте. Теперь на ней есть стежки, сделанные тысячей женщин. Мы хотим, чтобы вы носили ее на теле, и молимся, чтобы она защитила вас от пуль врага…»
Честно говоря, мало кто из японских летчиков верил в волшебную силу амулетов. Но я понимал, каково было Фудзико и моей двоюродной сестре долгими часами стоять на улице в зимний холод. Поэтому я обмотал ленту вокруг талии, решив, что обязан ее носить. Письмо Фудзико заставило меня призадуматься. В тот вечер я впервые размышлял о сбитых мной пилотах противника не как о находящихся в самолетах непонятных существах, а как о живых людях, таких же, как я. Странные и гнетущие чувства обуревали меня, но война есть война: не убьешь ты, убьют тебя.
Наши регулярные вылеты с Тайваня на Филиппины продолжались еще десять дней, но затем пришел приказ о переводе на авиабазу в Холо на островах Сулу, находящихся в 1200 милях от нашего аэродрома в Тайнане на полпути между островами Минданао и Борнео. 30 декабря в 9.00 вместе с двадцатью шестью другими истребителями я поднялся в воздух для 1200-мильного беспосадочного перелета к новому месту дислокации. Там нас ожидал новый приказ, и нам пришлось пролететь еще 270 миль к югу в находящийся на восточном побережье Борнео город Таракан. Наш полет не был отмечен событиями, ни один вражеский самолет не встретился нам.
Впервые противник нанес ответный удар по нашим частям в январе. Поздним вечером в один из дней действовавший в одиночку «B-17» застал врасплох всех находящихся в Таракане. Бомбы попали в казармы строительных бригад, представлявшие собой превосходную мишень для никем не замеченного бомбардировщика. По собственной глупости строители не соблюдали мер светомаскировки. При бомбежке погибли 100 человек, многие получили ранения, а несколько зданий были разрушены.
Ни один Зеро не смог подняться в воздух, поскольку аэродром в Таракане был одним из худших во всей Ост-Индии. Даже во время дневных вылетов покрытые жидкой грязью, предательски скользкие взлетно-посадочные полосы таили в себе опасность при взлете и посадке. Во время нашего прибытия два истребителя не сумели вписаться в границы взлетно-посадочной полосы и получили повреждения. Командир базы пришел в ярость и приказал пилоту 1-го класса Куниоси Танаке и мне патрулировать воздушное пространство над аэродромом в ночное время. Танака заслужил звание аса во время войны в Китае, сбив двенадцать самолетов противника; впоследствии на Тихом океане он сбил еще восемь вражеских самолетов, но после ранения был уволен в запас.
Ночные полеты были и трудны, и опасны. В то время наши Зеро еще не были приспособлены для ночных операций, и ни Танака, ни я не представляли себе, что мы сможем сделать, если начнется налет бомбардировщиков противника. На наше счастье, противник больше не беспокоил нас.
21 января из гавани Таракана вышел конвой для проведения операции по высадке войск в Баликпапане, расположенном в южной части острова Борнео. Из штаба пришел приказ силами нашей части поддержать эту операцию с воздуха, но мы были способны осуществлять всего лишь слабое прикрытие истребителями уязвимых транспортов.
Вместо, как принято считать, имевшегося у нас в первые месяцы 1942 года большого количества истребителей в нашем распоряжении было менее семидесяти самолетов на весь обширный регион ост-индских островов. А поскольку постоянно значительное число получивших в боях повреждения самолетов находились в ремонте или проходили положенный после ста пятидесяти часов полетов капитальный ремонт, мы могли вести боевые действия в среднем одновременно всего тридцатью истребителями.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments