Империя Нобелей. История о знаменитых шведах, бакинской нефти и революции в России - Брита Осбринк Страница 17

Густав Тёрнудд приехал в Баку зимой 1882 г. в качестве главного управляющего «Товарищества бр. Нобель». K томувремени две тысячи тамошних служащих занимались под руководством Людвига Нобеля расширением нефтяного производства. Густав Тёрнудд родился 18 марта 1832 г., то есть он был примерно ровесником братьев Нобель. По окончании школы в Выборге набирался практического опыта в мастерских финского города Васы, Санкт-Петербурга и Лондона, где он также учился на конструктора в Столичной школе искусств, Metropolitan School of Arts (прошел там годичный курс). Слух о талантливом юноше распространился и у него на родине, в Финляндии, так что его приглашали служить во многие хорошие места. После крайне неприятной работы в российской железнодорожной отрасли, которая «находилась на пороге развала», Густав вернулся в Финляндию.

Пятнадцать лет он прослужил на Выборгском машиностроительном заводе, изготовляя паровые суда и оборудование для многочисленных лесопилок. Мало того что по его инициативе в городе создали добровольную пожарную дружину, Густав еще участвовал в работе муниципалитета, избирался от Выборга в сейм, а в 1880 г. стал одним из учредителей либеральной партии. Знакомый финляндец, Харальд Берг, был инженером на петербургском заводе Нобеля, и через него Людвиг Нобель предложил Густаву Тёрнудду должность главного управляющего в Баку, которую раньше занимали Роберт Нобель, Карл Улльнер и Альфред Тёрнквист. Жена Густава умерла родами еще в 1875 г., поэтому пятеро сирот школьного возраста остались в Выборге на его племянницу, Мод Альсениус. Ей и детям Густав будет впоследствии живописно рассказывать о крае, в котором ему предстоит трудиться до 1888 г.

Пятидесятилетний Густав Тёрнудд берег в свои руки бешено расширяющееся бакинское производство, будучи цельным, уверенным в себе и абсолютно здоровым человеком. Если другие сетуют на болезненность и одолевшие их хвори, рассуждают о длительных курсах лечения на водах и странных медикаментах, которые им прописал врач, то Густав поет хвалу себе – он здоров!

K месту службы Густав сначала шесть дней едет из Петербурга на поезде. «Я чувствовал себя превосходно и заглатывал еду, как крокодил!» Bo Владикавказе железнодорожная линия кончается, гак что он пересаживается в конные сани, которые и доставляют его по заснеженным горам к Каспийскому морю. Он пишет о тяготах пути, о лукавстве местных жителей, о всяких смешных случаях; оказывается, с помощью денег можно разрешить большинство проблем, начиная с того, чтобы тебя согласились везти в небезопасной тьме, и кончая чтобы в комнате разожгли на ночь камин. Неподкупны были только клопы.

После 1872 г., когда было покончено с откупной системой, население Баку выросло почти в два раза и там остро не хватает жилья. Bce помешаны на добыче нефти. «Куда бы я ни пошел – к цирюльнику, сапожнику, мяснику, колбаснику или трактирщику, – каждый заводит речь о своих скважинах, своих перегонных заводах, своих участках, на которых они ищут нефть». Как средоточие торговли, Баку притягивает к себе самые разные народности. «Все держатся за свою нацию и, похоже даже гордятся ею, благодарят Господа, что он позволил им родиться среди того народа, к коему они принадлежат, будь то армяне, персы, татары ^[18], грузины, черкесы, чеченцы, лезгины, осетины, имеретины, туркмены, арабы, негры, текинцы, гурки, греки, русские, итальянцы, французы, румыны, всевозможные немцы, евреи, англичане, американцы, швейцарцы, датчане, шведы пли финны. Компания довольно разномастная, однако мы живем в братской дружбе и величайшем согласии».

Дороги отвратительные. Bce товары переносит целая армия мужчин и мальчишек. «За мной повадился ходить по пятам один сердитый чернявый плутишка, который хочет быть рядом на всякий случай и нередко вынужден драться и кусаться, отбиваясь от других претендентов на его место. <…> Я плачу щедрее местных: они обычно дают три копейки, тогда как я даю пять. Пресной воды тут нет, вся более или менее соленая». Сорок тысяч жителей Баку и его окрестностей пьют воду из кувшинов, доставляемых ослами. Буйволов используют как тягловую скотину, а лошадиный век тут короток: «От пропитанной нефтью земли у лошадей портятся копыта».

Издалека прибывают караваны верблюдов. «Верблюд – корабль пустыни – обычно украшен пестрым покрывалом, цветами, перьями и множеством колокольчиков, иногда едва ли не колоколов. Верблюд держится очень важно, словно несет на своих плечах судьбу мира. При виде верблюда я сразу прихожу в хорошее настроение, а так как я вижу их каждый день сотнями, я почти все время в чудесном расположении духа!»

Есть тут и домашние животные, в частности тараканы: «Утром, когда комнаты убраны и камины погашены, нужно налить в миску нефти (лучше всего нобелевской) и как следует намазать ею полы, потом закрыть окна и двери и удалиться на час или около того. По возвращении ты застаешь тараканов прилипшими к полу своими длинными задними ногами. B таком положении ты и оставляешь их подыхать или же приканчиваешь молотком. Средство верное, благодаря ему я был избавлен от бессонных ночей».

Комариные укусы Густав смазывает нашатырным спиртом. Однажды его кусает саранча. Как он выяснил, плохо заживают укусы большого ядовитого паука тарантула, но пока что Густав видел всего одного. Скорпиона же, которого убили в конторе, он и вовсе не видал. Больше всего донимают мухи, а их здесь мириады похуже, чем в каком-нибудь финском хлеву.