Иван Федоров - Татьяна Муравьева Страница 17

Книгу Иван Федоров - Татьяна Муравьева читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!

Иван Федоров - Татьяна Муравьева читать онлайн бесплатно

Иван Федоров - Татьяна Муравьева - читать книгу онлайн бесплатно, автор Татьяна Муравьева

Во многих городах существовали книгописные мастерские. Работа в таких мастерских была напряженной и утомительной, каждый мастер должен был выполнить определенную, достаточно большую норму, в мастерских работали допоздна, а то и ночью при плохом освещении, превозмогая усталость и наваливающийся сон. В книгах, выполненных в одной такой мастерской, находившейся в Пскове, сохранились приписки, в которых изнемогающие от тягот своего труда мастера, вероятно, пытаясь доставить себе хоть какое-то развлечение, жаловались будущим читателям: «О горе, хочется спати, ин, ин, ох тошно»; «Вечер уже. Темно»; «Ох, ох, голова моя болит, нет мочи писати, а уже ночь, время спати»; «Ночь скоро настанет, а пол-листа еще не намазано».

Часто мастера-доброписцы в конце книги указывали свое имя и социальное положение. Исследователи установили, что приблизительно половина их происходила из духовного сословия, а остальные были мирянами. У доброписцев бытовал обычай в конце книги в поэтических словах изъявлять свою радость и гордость от хорошо выполненной работы: «Как радуется мореплаватель, переплывший пучину морскую, так радуется доброписец, окончивший книгу»; «Как радуется жених о невесте, так радуется и писец, видя последний лист».

Книги были дороги и доступны далеко не всем, покупка книги становилась важным событием. На многих старинных книгах сохранились записи о том, кто и у кого приобрел эту книгу, а также указаны свидетели, которые в случае необходимости могли подтвердить сделку и уберечь книгу от незаконных посягательств. Возможных похитчиков предостерегали, грозя им Божьим судом.

Конечно, при переписывании книг вручную были неизбежны ошибки. Это понимали и сами доброписцы. Часто они заранее предупреждали читателя о вероятных промахах, «ибо писал не Дух Святой, не Ангел, а рука грешна и бренна», и просили «не клясть» мастера, а по возможности исправлять допущенные им ошибки. Однако наряду с образованными, любящими книги и уважающими свой труд доброписцами встречались люди недобросовестные и невежественные, которые занимались переписыванием книг лишь ради заработка. Работа таких переписчиков изобиловала ошибками, которые кочевали из книги в книгу, множась и наслаиваясь одна на другую. В конце концов, подобная «порча книг» стала настоящим бедствием и вызвала беспокойство многих книжных людей. Так, митрополит Иоасаф в предисловии к составленному им сборнику с неудовольствием замечает: «Писал с разных списков… и обретох в списках оных много неисправностей. И елико возможно моему худому разуму, сие исправлял, а елико невозможно — сие оставлял, пусть имущие разум больше нашего исправят неисправное и дополнят недостаточное».

Как уже было сказано, над созданием рукописной книги трудилось несколько мастеров, но бывало и так, что один мастер владел несколькими отраслями «книжного рукоделия». С большой долей вероятности можно предположить, что Иван Федоров, впоследствии, уже при создании печатных книг показавший себя как великолепный мастер шрифта и искуснейший художник-орнаменталист, в юности овладел ремеслом доброписца и рисовальщика.

* * *


К отцу Федору зашел его давний друг — доброписец Дорофей. Но отца Федора не случилось дома, и занимать гостя разговором пришлось Ивану. Поговорили о погоде, о недавнем приезде в Москву иностранных послов, а потом своротили на книжное рукоделие, которое больше всего занимало старого Дорофея и в чем уже начинал понимать толк шестнадцатилетний Иван.

Похваставшись своими успехами в этом многотрудном деле, Иван показал собственноручно им переписанную и украшенную «Псалтырь».

Дорофей медленно перелистал страницы, одобрительно кивая головой, и сказал:

— Хорошо! Хоть ты и молод, а делу уже новычен. Жаль, что не у меня ты учился. Такой ученик — гордость учителю.

Иван вздохнул:

— Учитель мой, Кузьмич, царствие ему небесное, в прошлую осень помер. Добрый он был человек, хоть и пьяница, не тем будь помянут. Из-за этой его слабости вышла у нас с ним однажды еще в школе история. Рассказать?

— Расскажи, — согласился Дорофей.

— Кузьмич в свободное время подрабатывал переписыванием книг. И вот, как увидел он, что я пишу не хуже его самого и заставки красиво рисую, так приспособил меня помогать ему переписывать книги. Поначалу небольшие, конечно — те, по которым ребят грамоте учат.

И вот как-то раз пришел в школу богатый купец. Важный, весь в соболях и бархате — будто боярин. Привел своего сына.

— Сможешь, — спрашивает, — выучить моего Васюту грамоте?

— Отчего ж не смогу, — отвечает Кузьмич. — Если сам Васюта не будет лениться — выучу.

— Только, — говорит купец, — невместно моему сыну с другими мальчишками по общей Азбуке учиться. Перепиши для него Азбуку, да поскорее. Хочу, чтобы была у Васюты своя книга и непременно с красными буквицами.

Ладно,ответил Кузьмич, — перепишу.

Дал купец Кузьмичу задаток за работу, и в тот же день начали мы Азбуку для купецкого сына переписывать. Кузьмич с начала до середины, я — с середины до конца. Писал я дома по вечерам с великим усердием и недели через две закончил. Получилось так красиво, ровно и чисто, что даже отдавать было жалко. Сутра понес Кузьмичу готовую работу. А был тот день праздничным, и Кузьмич начал его праздновать по своему обыкновению. Когда я пришел, он сидел за столом, а перед ним стоял штоф красного вина, наполовину уже пустой, и его любимая большая чарка.

Взял Кузьмич переписанную мною часть книги, перелистал, положил на стол рядом со штофом, посмотрел на меня и воскликнул: «Ай, молодец, Иванушка! Мне и самому лучше не сделать». Тут потянулся он меня обнять, но поскольку в глазах у него, верно, уже двоилось, поворотился он совсем не в ту сторону и локтем зацепил полную чарку. Красное вино полилось на стол и, к великому моему ужасу; на переписанные листы. Я схватил свою работу, стал отряхивать, но верхний лист был испорчен безнадежно, а два других подмочены с углов.

Кузьмич тоже испугался и даже, кажется, протрезвел немного. «Ничего, — говорит. — Листы не нумерованы, вынем попорченные, никто и не заметит». — «Да как же так можно? — изумился я. — Уж лучше я перепишу еще раз». Но Кузьмич во хмелю становился обидчивым и упрямым. Стукнул он по столу кулаком и закричал: «Ты что, указывать мне вздумал? Как я сказал, так и будет!» Скомкал испорченные листы и бросил в печку; сложил мою часть работы вместе со своей, подравнял края и убрал в поставец на полку. Я не посмел с ним спорить и пошел домой.

Весь день меня мучила мысль, что по нашей вине купецкий сын выучится неправильно и потом будет неправильно учить своих детей, что с нашей порченой книги станут переписывать другие доброписцы, и, в конце концов, все так перепутается, что даже самые ученые люди ничего не смогут понять.

Ночью, когда все в доме заснули, я потихоньку встал, засветил лучину и, пристроившись в сенях на лавке, до рассвета переписал заново все три испорченных листа. Потом еще по темноте вышел из дому и побежал к школьной избе. Кузьмичева собака меня знала и не залаяла. Окошко по случаю жары было отворено. Я влез в избу, отыскал в поставце на полке нашу Азбуку и вложил вновь написанные листы туда, где им надобно быть. Кузьмич так ничего и не узнал, а я очень был рад, что снял с души такую тяжесть.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы

Comments

    Ничего не найдено.