История Крестовых походов - Жоффруа де Виллардуэн Страница 17

Вскоре после восхода солнца выдалось чистое ясное утро. На другой стороне пролива император Алексей III с множеством вооруженных воинов ждал начала атаки. Зазвучали трубы. Каждый корабль вел на буксире галеру, чтобы легче было добраться до берега. И никто не спрашивал, кому выступать первым; кто мог, тот раньше и причаливал. Высаживаясь, рыцари прыгали в море, погружаясь по пояс в воду; все они были в полном вооружении, с опущенными забралами и с копьями в руках. Точно также лучники, и арбалетчики, и оруженосцы высаживались, едва только их судно касалось земли.

Казалось, что греки готовы дать серьезный отпор, но едва наши рыцари опустили копья, как они пустились наутек, оставив берег нашим людям. Никогда еще, могу сказать я вам, ни одна гавань не была взята столь решительно. Тогда моряки начали отворять люки в бортах транспортов, перекидывать мостики и выводить коней. Рыцари садились в седла, и отряды выстраивались в должном порядке.

Балдуин, граф Фландрии и Эно, который командовал авангардом, поскакал во главе его, а за ним в обговоренном порядке двинулись другие боевые отряды. Так они домчались до того места, где прежде стоял лагерь императора Алексея. Он отступил к Константинополю, побросав раскинутые палатки и шатры, в которых мы взяли большое количество добычи.

Наши предводители решили расположиться вдоль гавани, фронтом к башне Галата, к которой крепился конец цепи: натягиваясь, она перекрывала вход в гавань Константинополя (бухту Золотой Рог). И всякому, кто хотел войти в порт, нужно было миновать эту цепь. Наши вожди отлично понимали, что если они не возьмут эту башню и не разорвут цепь, то окажутся в такой ужасной ситуации, что уж лучше им было бы погибнуть. Этой ночью они расположились перед башней в еврейском гетто, которое называется Эстанор; на самом деле оно образует целый маленький город, очень красивый и богатый.

На ночь они выставили надежную стражу; а утром следующего дня те, кто находился в башне Галата, произвели вылазку при поддержке барж, которые пришли из Константинополя. Наши люди схватились за оружие. Жак д'Авень и его пешие воины первыми бросились на врага. Он встретил яростное сопротивление, был ранен копьем в лицо и оказался в смертельной опасности, но один из его рыцарей, Никола де Жанлен, вскочил на коня и мужественно спас своего сеньора, за что и был удостоен великой похвалы.

В лагере прозвучал призыв к оружию, и со всех сторон сбежались наши люди; они столь решительно отбросили врагов, что немало из них были убиты или взяты в плен. Кое-кто из греков, вместо того чтобы отступить к Галате, кинулся к баржам, на которых они приплыли. Многие утонули, а части удалось спастись. Тех же, которые повернули к башне, наши преследовали по пятам, и они не успели запереть ворота. У входа разгорелся тяжелый бой, но наши штурмом отбили ворота, и всех, кто был в башне, взяли в плен. Там было убито много греков, и многие были пленены.

Так силой оружия была взята Галата и захвачен вход в Константинопольскую гавань. Войска были сильно обрадованы этим успехом и от души благодарили Господа. А жители города, с другой стороны, были сильно расстроены. И на следующий день весь наш флот – и корабли, и галеры, и транспорты – вошел в гавань.

Командиры войска собрались на совет, чтобы решить, какого плана действий стоит придерживаться – нападать на город с моря или с суши. Венецианцы горячо ратовали за то, чтобы погрузить на корабли лестницы и вести приступ с моря. Французы же говорили, что они не умеют воевать на море так хорошо, как венецианцы, но на суше, при конях и при своем надежном оружии, им будет сражаться куда сподручнее. В завершение совета было решено, что венецианцы пойдут на приступ с моря, а графы и их войска – с суши.

Следующие четыре дня войска оставались в лагере. На пятый день вся армия вооружилась, и боевые отряды поскакали в том порядке, какой был определен, в северо-восточную часть гавани, пока не оказались у дворца Влахерн. В то же время корабли прошли в самый дальний конец гавани и остановились прямо напротив своих войск. Там впадала в море река (там впадают в Золотой Рог две реки, современные Кялытхане и Алибей. – Ред.), которую можно было перейти только по каменному мосту. Греки обрушили мост, и сеньоры повелели войску трудиться целый день и целую ночь, чтобы починить его. Таким образом, наутро боевые отряды взялись за оружие, в должном порядке двинулись один за другим и встали перед городом. И ни одна душа из города не выступила против них, что было весьма удивительно, ибо на одного человека в наших войсках приходилось двести в городе. (Автор, как истинный француз, сильно преувеличивает силы защитников города. – Ред.)

Бароны решили расположиться лагерем между Влахернским дворцом и замком Боэмунда, который являл собой монастырь, обнесенный стенами. Здесь они и раскинули свои палатки и шатры. Отсюда открывался вид, наполнявший сердце гордостью, ибо Константинополь тянулся в глубь суши на добрых шесть или семь миль (почти на 10 км), а все наше войско могло осаждать лишь одни из его ворот. Тем временем венецианцы на своих кораблях подготовили лестницы, поставили баллисты и катапульты и очень хорошо подготовились к приступу. И предводители крестоносцев, со своей стороны, тоже поставили свои камнеметы и баллисты и были готовы штурмовать с суши.

Все это время наша армия не имела покоя, ибо не было ни одного часа ни ночью ни днем, чтобы какой-нибудь из боевых отрядов не стоял вооруженным у ворот Влахерна, дабы охранять осадные орудия и препятствовать вылазкам из города. Несмотря на все эти предосторожности, греки не оставляли постоянных попыток предпринимать вылазки то через эти, то через другие ворота; они совершали их так часто, что шесть или семь раз на дню всему лагерю приходилось браться за оружие. Более того, никто не имел возможности отходить от лагеря в поисках провизии далее чем на четыре арбалетных выстрела; и провизии было очень мало, за исключением разве что муки и солонины; да и этого было почти ничего. Свежего мяса войска вообще не получали, если не считать конины от убитых лошадей. Всего у войска оставалось съестного не больше чем на три недели. Наша армия была просто в отчаянном положении, потому что никогда еще столь малое число людей не осаждало какой-либо город.

В это время предводители крестоносцев разработали прекрасный план защиты. Они укрепили весь лагерь, окружив его надежной оградой из толстых деревянных брусьев и поперечин, за которыми было и надежнее и безопаснее. Все же греки устраивали вылазки так часто, что не давали войскам передохнуть. Тем не менее, едва только враги выходили из города, наши люди живо отбрасывали их прочь, и всякий раз греки несли тяжелые потери.

Однажды, когда охрану несли бургундцы, греки частью своих лучших воинов совершили против них внезапную вылазку. Наши же люди, что были в лагере, ринулись на врага с такой решительностью, что отбросили его. В ходе преследования они прижали греков вплотную к воротам, так что люди на стенах были вынуждены осыпать их градом тяжелых камней. В этой стычке был взят в плен один из лучших греческих воинов Константин Ласкарис – Готье де Нюлли взял его прямо на коне. В ходе боя Гийому де Шамплитту ударом камня сломало руку, и это было большой потерей, ибо он был весьма храбрым и доблестным рыцарем.