Южный бунт. Восстание Черниговского пехотного полка - Оксана Киянская Страница 17

Однако, анализируя документы, следует признать, что в деле реальной подготовки революции Юшневский был фигурой ключевой и знаковой.

* * *

Назначая в мае 1818 года главнокомандующим 2-й армией генерала от кавалерии Петра Витгенштейна, император, безусловно, учитывал тот факт, что этот генерал был одним из самых прославленных русских полководцев. В 1812 году Отдельный корпус под его командованием остановил наступление наполеоновских частей на столицу России, за что сам Витгенштейн получил почетное прозвище «спаситель Петрополя».

Конечно же, император надеялся, что Витгенштейну, благодаря его репутации и его опыту, удастся справиться с проблемами, одолевавшими армию в послевоенные годы. Проблемы же эти были весьма непростыми.

«Витгенштейновы дружины» были расквартированы на юго-западе России: в Киевской, Подольской, Херсонской, Екатеринославской и Таврической губерниях, а также в Бессарабской области. Они состояли из двух пехотных корпусов (16 пехотных и 8 егерских полков в составе четырех пехотных дивизий), девяти казачьих полков, одной драгунской дивизии, нескольких артиллерийский бригад и пионерных батальонов. Это войско было ничтожно малым по сравнению с расквартированной в западных губерниях 1-й армией, в состав которой, не считая кавалерии и артиллерии, входило пять пехотных корпусов. Естественно, что и сам император, и высшее военное командование сосредотачивали свое внимание прежде всего на 1-й армии.

2-я армия была пограничной: прикрывала протяженную границу с находившимися под протекторатом Турции Дунайскими княжествами – Молдавией и Валахией. Отсюда – целый ворох пограничных проблем: контрабандные перевозки товаров, незаконные переходы границы, приграничный шпионаж. Когда же в 1821 году вспыхнуло восстание молдавских и валашских греков против Турции, война с турками многим современникам представлялась весьма близкой. Граница в любой момент могла стать линией фронта, а 2-я армия – ударной силой русского вторжения на Балканы. Существовала и опасность другого рода: «турецкие банды могли прорваться на русскую территорию» ^[107].

Кроме приграничных, во 2-й армии существовали и общеармейские проблемы: продовольствие и снабжение войск, кадровая политика, военная подготовка, армейская дисциплина.

Особой проблемой была борьба с коррупцией в среде высшего армейского командования. Общее армейское неблагополучие ярче всего проявлялось в самой «денежной» области армейского управления – в интендантстве.

Должность генерал-интенданта была в армии одной из ключевых. Генерал-интендант напрямую подчинялся главнокомандующему армией, занимал второе после главнокомандующего место в армейской иерархии. Это второе место он делил с начальником армейского штаба. Для осуществления своих обязанностей генерал-интенданту был положен большой штат сотрудников – собственная канцелярия и полевая провиантская комиссия во главе с армейским генерал-провиантмейстером. Полевой провиантской комиссии подчинялись корпусные комиссионерства – органы, отвечающие за обеспечение продовольствием отдельных корпусов.

Армейский генерал-интендант имел доступ к большим деньгам: именно он составлял армейский бюджет. Согласно принятому в 1812 году «Учреждению для управления большой действующей армией» «должность» генерал-интенданта состояла также в «исправном и достаточном продовольствовании армии во всех ее положениях съестными припасами, жалованьем, одеждою, амунициею, аптечными веществами, лошадьми и подводами».

В 1820-х годах снабжение армии хлебом и фуражом осуществлялось централизовано, на бюджетные деньги. Армия имела постоянные армейские магазины – склады, из которых близлежащие военные части получали продовольствие. Заготовление хлеба и фуража, заполнение магазинов всецело подлежали ответственности генерал-интенданта. Заполнялись же магазины прежде всего с помощью открытых торгов, к которым приглашались все желающие. Правильная организация торгов, заключение контрактов («кондиций») с поставщиками по выгодным для казны ценам, контроль за «исправностью» поставок – все это входило в «зону ответственности» генерал-интенданта.

Генерал-интендант лично отвечал и за устройство дорог, по которым могла двигаться армия («военных дорог»), был обязан устраивать вдоль этих дорог продовольственные пункты («эшелоны магазинов и свалок продовольствия»). Ответственность, возложенная законом на генерал-интенданта, многократно увеличивалась в случае начала военного похода. Согласно тому же «Учреждению…» при объявлении военного положения генерал-интендант автоматически становился генерал-губернатором всех губерний, в которых были расквартированы армейские части ^[108].

Между тем, 2-й армии с генерал-интендантами явно не везло. С 1817 по 1819 год на этой должности сменилось четыре человека. И все они – в большей или меньшей степени – оказались замешанными в коррупции и доносах на собственное начальство.

Естественно, что главнокомандующему, которому пришлось решать все эти проблемы, были необходимы лично преданные сотрудники. В 1818 году, практически сразу же по прибытии Витгенштейна к армии, огромное влияние в штабе приобретает штабс-ротмистр Павел Пестель – начальник канцелярии главнокомандующего. Даже в Петербург из 2-й армии просочились слухи, что Пестель «все из него (т. е. Витгенштейна) делает» и что без участия «графского адъютанта» в штабе не принимается ни одно серьезное решение ^[109].

В конце 1821 года Пестель покинул штаб – в связи с назначением полковым командиром Вятского пехотного полка. Однако он по-прежнему был дружен со штабными офицерами, многие из которых к тому же состояли в заговоре. Положение штабных заговорщиков с его уходом не пошатнулось – во многом благодаря тому, что влияние в делах сохранил армейский генерал-интендант, статский советник Алексей Юшневский, занимавший эту должность с декабря 1819 года.

Казалось бы, в связи с этим назначением перед заговорщиками открылись головокружительные финансовые возможности. Юшневский, получивший право распоряжаться деньгами армейского бюджета, мог, подобно своим предшественникам, понимать это право «расширительно». И тратить казенные деньги на нужды заговора.

Подтверждение этому найти нетрудно: в 1828 году, через два года после ареста и осуждения, на Юшневского был наложен огромный начет по интендантству. Согласно справке, составленной III Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии, «по требованию Временного счетного отделения интендантства 2-й армии здешнее губернское правление (губернское правление Подольской губернии. – О.К.) предположило взыскать с селения Хрустовой 326 018 руб. 49 ¹/₂ коп., обращенных на ответственность бывшего генерал-интенданта Алексея Юшневского». На деревню Хрустовую – имение бывшего интенданта, которым, после смерти отца и до своего осуждения, он владел вместе с братьями, было наложено запрещение ^[110]. Декабрист А. Е. Розен, отбывавший каторгу вместе с Юшневским, рассказал в мемуарах о том, что разбирательство по интендантским делам «огорчало Юшневского в тюрьме потому, что если бы комиссия при ревизии обвинила его в чем-нибудь, то он был бы лишен возможности оправдаться».