От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего - Василий Чуйков Страница 17

Затем я связался со штабом Сталинградского фронта и через оперативного дежурного подробно доложил о создавшейся обстановке на южном участке фронта. Связи со штабом 64-й армии установить не удалось.

Из штаба фронта мне сообщили, что на станциях Чилеков, Котельниково разгружается свежая сибирская 208-я стрелковая дивизия, и предложили подчинить и эту дивизию.

— Где штаб дивизии? — спросил я, но определенного ответа не получил.

Утром 4 августа, подтвердив свой приказ командирам дивизий (Людникову, Куропатенко и Смирнову) готовить рубеж обороны по реке Аксай на занимаемых участках, я, как и накануне, выехал на разведку через Генераловский, Верхне-Яблочный на юго-запад.

В районе станции Гремячая мы опять встретили отходивших на север вдоль железной дороги людей и повозки. С трудом найдя в толпе командира, я узнал от него тяжелую весть: 3 августа несколько эшелонов 208-й дивизии, выгрузившись на станции Котельниково, были внезапно атакованы авиацией и танками противника. Уцелевшие подразделения отходят вдоль железной дороги. Где были командир дивизии, командиры полков и штабы — узнать не удалось.

Возле разъезда Небыково батальон бойцов 208-й стрелковой дивизии, развернувшись цепью фронтом на юг, рыл окопы. Командир батальона доложил, что, узнав от бегущих с юга о появлении немецких танков в Котельниково, он по своей инициативе решил занять оборону. Где командир полка или дивизии, он не знал. Я одобрил действия этого командира батальона, приказав задерживать бегущих, и обещал дать ему связь от ближайшего штаба, который надеялся найти на станции Чилеков.

Подъезжая к станции, мы увидели несколько воинских эшелонов. Разгружались другие части 208-й дивизии. Слух о разгроме в Котельниково четырех эшелонов сюда еще не дошел. Около железнодорожного полотна и вокруг эшелонов толпились люди, дымились кухни, разворачивались обозы.

Разыскав начальника одного из эшелонов, майора по званию и командира батальона по должности, я кратко объяснил ему обстановку на юге и приказал выставить сильные заслоны к высотам с отметками 141,8 и 143,8 у поселка Небыково, остальные подразделения отвести от станции и ждать указаний штаба дивизии.

Отдав эти распоряжения, я со всей группой отъехал в МТФ № 1, что в двух километрах западнее станции Чилеков.

Там мы развернули радиостанцию, чтобы связаться со штабом фронта. Помню позывной: «Акустик». Был полдень, в небе — ни облачка. В поселке МТФ кроме нас находились подразделения 208-й дивизии. Минут через пятнадцать адъютант Климов доложил, что «Акустик» отвечает. Направляясь к радиостанции, я заметил в небе три девятки самолетов. Они шли с севера прямо на нас. Мне показалось, что это наши…

И вдруг послышался грохот взрывов. Оглянувшись, я увидел, что эти самолеты бомбят станцию Чилеков и разгружавшиеся там эшелоны. Вагоны и пристанционные сооружения загорелись. Бушующее пламя быстро перекидывалось с одного здания на другое.

Подбежав к радиостанции, я приказал радисту открытым текстом передать: «На станции Чилеков наша авиация бомбит наши эшелоны!..» Следя за передачей тревожного сигнала «Акустика», я не заметил, как одна девятка, зайдя с севера, ударила по поселку бомбами, а затем, встав в круг, начала пикировать и поливать нас свинцом. Тяжело было смотреть на людей, которые, прибыв на фронт и не видя противника, выбывали из строя. Все это происходило из-за того, что район выгрузки прибывших войск не был прикрыт с воздуха. Штаб фронта этого не обеспечил и не предупредил свою авиацию.

Нашу радиостанцию повредило, и я остался без связи.

Только вечером возле разъезда Бирюковский мы наконец нашли командира дивизии полковника К.М. Воскобойникова. Помню его бледное лицо, дрожащий голос. Он был потрясен. На него ужасно подействовала нелепая гибель людей.

— Товарищ генерал, — заявил он мне, — я не смогу объяснить своим подчиненным причины напрасных потерь.

Я задержался здесь на несколько часов и, когда Воскобойников пришел в себя, вызвал к нему комиссара, начальника штаба и начальника политотдела дивизии. От всех четверых потребовал связаться с частями, разбросанными от разъезда Небыково до станции Жутово и до Абганерово, за ночь отвести их за реку Аксай, занять участок обороны от поселка Антонов до хутора Жутов 1-й и организовать усиленную разведку перед фронтом дивизии и на левом фланге.

По данным, которыми я располагал, можно было предположить, что гитлеровцы, не желая ввязываться в бой с нашими частями, расположенными вдоль железной дороги на Котельниково, решили сделать глубокий обход через поселки Плодовитое и Тингута. Как потом стало известно, танковые колонны 48-го танкового корпуса противника из района Котельниково устремились именно в этом направлении. Поэтому-то я и требовал от командования 208-й дивизии усиленной разведки, чтобы узнать, куда и как направляет противник свои главные силы в этом районе.

Уже ночью мы выехали к себе в импровизированный штаб южной группы.

На наше счастье, светила луна, и мы ехали, не включая фар, по освещенной луной степи. Около перекрестка дорог, в десяти километрах южнее Генераловского, мы заметили кавалерийский разъезд. Высланная вперед на машине команда стрелков нашей охраны встретила кавалеристов.

— Стой! Кто такие?

Они ответили, и все обошлось без особых приключений.

Это был разъезд 255-го отдельного кавалерийского полка, который отходил от станицы Верхне-Курмоярской. От начальника разъезда мы узнали, что там с раннего утра противник крупными силами начал переправляться через Дон.

— Передайте командиру полка, — приказал я начальнику разъезда, — вести разведку на фронте Потемкинская, Верхне-Яблочный, следить за действиями противника и за возможным подходом его частей из района Котельниково. Связь со мной держать через штаб двадцать девятой дивизии, который находится в поселке Генераловский.

Приехав в Генераловский, я узнал, что 29-я дивизия распоряжением штаба фронта спешно снимается с участка обороны и перебрасывается на восток, в район станции Абганерово. Я понял, что командование фронта, узнав о выдвижении из Котельниково к Сталинграду с юга 4-й танковой армии Гота, решило 64-ю армию Шумилова повернуть фронтом на юг навстречу 4-й танковой армии. В этом случае подчиненная мне группа прикрывала с юга маневр 64-й армии.

Утром 5 августа нас разбудил грохот взрывов, доносившихся из степи, — это авиация противника бомбила и штурмовала колонны 29-й стрелковой дивизии, которые тянулись по берегу реки Аксай на восток.

В то же утро командиру 255-го отдельного кавалерийского полка было приказано оборонять участок, оставленный 29-й дивизией, включая Чаусовский и Генераловский. Конечно, одного кавалерийского полка для обороны такого участка было мало, но другими средствами мы не располагали. Да и противник, как видно, не собирался атаковать нас на этом участке: он оттягивал свои силы на северо-восток, ближе к железной дороге, прикрывая войска с запада.

От разведчиков нам стало известно, что части противника, переправлявшиеся через Дон у Верхне-Курмоярской, также направляются на северо-восток, оставляя на реке Аксай слабые заслоны. Маневр этих частей был ясен — обеспечить левый фланг главных сил, наступавших от Котельниково на Сталинград обходом железной дороги с юго-востока.