Взорви эти чертовы двери! И другие правила киноделов - Майкл Кейн Страница 17

Для меня таким навыком оказалась верховая езда. Вот моя дочь Доминик, напротив, стала прекрасной наездницей, видимо, унаследовав это от матери или от моего отца — в войну тот служил в Королевской конной артиллерии.

В первой же сцене «Зулусов» мне понадобилось сесть на лошадь, и Сай Эндфилд заверил меня, что в этом нет ничего сложного. Я и вправду взял несколько уроков верховой езды в Уимблдоне. Первый закончился тем, что я свалился с лошади и чуть не угодил под автобус. Во второй раз я опять свалился и чуть не угодил под велосипед. Третьего урока не было. Жеребец, на котором мне следовало прокатиться в первой сцене «Зулусов», казался недовольным сложившейся ситуацией не меньше моего.

Долго ли, коротко ли, но сначала он вовсе отказался сдвинуться с места, затем встал на дыбы, как лошадки на выступлениях Испанской школы верховой езды ^[24], и рванул к краю скалы. В тот момент мы поняли, что свет уходит. Так что мое первое появление в первой крупной роли в кино — на самом деле не мое, а моего дублера Джинджера в моих шляпе и плаще. На следующий день мы с моим жеребцом воссоединились, и тот решил скрепить нашу дружбу, сбросив меня в пруд.

Позже для съемок в фильме «Пленники „Посейдона“» мне пришлось научиться нырять с аквалангом, и это оказалось еще сложнее. Плавать я научился лишь в двенадцать лет, а маска для глубоководного ныряния напомнила мне противогаз, который мне, шестилетнему, пришлось опробовать перед эвакуацией во время Второй мировой войны. Тогда мне попался бракованный противогаз, и когда я стал бегать в нем, как меня и просили, то через пару секунд упал в обморок. Но меня заверили, что с тех пор технологии шагнули далеко вперед; кроме того, ко мне приставили профессионального аквалангиста, готового вытащить меня на поверхность по первому сигналу (мне достаточно было поднять руку).

В фильме «Битва за Англию» мне пришлось втиснуться в кабину истребителя «Спитфайр» и нестись вперед на всех парах, как будто я собирался взлететь. Я тогда не умел даже водить машину, не то что истребитель. Перед самым началом съемок Джинджер Лэйси, ветеран битвы за Британию и мой консультант, прокричал:

— Что бы ты ни делал — ни в коем случае не нажимай красную кнопку!

Красную кнопку? Я посмотрел вниз и действительно заметил большую красную кнопку у левого колена.

— А что будет? — спросил я, пытаясь перекричать рев запустившегося мотора.

— Самолет взлетит, — спокойно ответил Джинджер.

— Мотор! — просигналил директор, и я в ужасе отодвинулся как можно дальше от красной кнопки и понесся вперед — единственный в мире командир батальона, которому разрешили готовиться к взлету, положив ногу на ногу.

За этими небольшими исключениями — лошади, ныряние, полеты на истребителях (как видите, я предпочитаю стоять на земле) — я всегда был рад учиться новому. В любом деле технологический прогресс неизбежен, как неизбежны и изменения во вкусах и бизнес-модели. Каждый новый проект учит меня чему-то новому. Так, несколько лет назад я снялся в своем первом фильме в 3D: «Путешествие 2: Таинственный остров» по роману Жюля Верна. Мы снимали на Гавайях, но много приходилось играть на фоне зеленых экранов и в световых студиях, то есть стоять в окружении шести тысяч источников света и восьми камер и принимать самые разные позы. После этого отснятым материалом — твоим изображением — можно манипулировать как угодно, и тебе необязательно присутствовать при этом. А в 2014 году я снялся в фильме «Молодость», где сыграл отошедшего от дел композитора. В этом фильме прекрасный актерский состав — Харви Кейтел, Рэйчел Вайс, Пол Дано; играет в нем и моя старая приятельница Джейн Фонда, с которой нам уже довелось работать вместе над фильмом «Поторопи закат». Режиссер Паоло Соррентино научил меня новому методу работы, ставшему возможным благодаря изменившимся технологиям. Поскольку теперь все снимается в цифре и выводится на компьютер, нет необходимости прекращать съемки каждые десять минут или около того, чтобы поменять пленку. Сначала мне показалось это большим минусом, так как актерам приходилось заучивать довольно большие объемы текста — Паоло Соррентино любит очень длинные сцены, в которых герои говорят и говорят, и всегда случалось так, что кто-нибудь возьмет да и собьется и сделает ошибку. Но в этом методе было и одно преимущество: когда кто-то из нас сбивался, нам вовсе необязательно было повторять всю сцену с начала, как раньше, в доцифровую эпоху. Достаточно было вернуться на пару реплик назад. К тому же я научился дирижировать оркестром. Это было незабываемо.

Так что, как видите, я не перестаю учиться даже сейчас. Я учился в актерской школе; учился, слушая других и подсматривая у других, воруя у других (но только у лучших). Но больше всего я учился на практике и продолжаю делать это и поныне. Я играю, делаю ошибки, учусь на ошибках. Ни один урок актерского мастерства, никакие курсы никогда не откладывались в моей голове так глубоко, как ошибки. Ничто не учит стойкости и упорству лучше ошибок, ведь, совершив ошибку, каждый раз приходится вставать и снова пробовать — так, чтобы во второй раз получилось лучше.

Возможно, вы не сразу увидите результат, но все, что бы вы ни делали, идет в копилку. Практикуйте. Продолжайте делать свое дело, и рано или поздно звезды выстроятся нужным образом.