Франция и Англия X-XIII веков. Становление монархии - Шарль Эдмон Пти-Дютайи Страница 17

Этот переворот, который не только разорил крупные туземные семьи в пользу завоевателей, но и деградировал средний класс сельского населения, привел к образованию в Англии сеньориального режима, подобного нормандскому, к режиму манориальному, и это произошло к выгоде прежде всего соратников Вильгельма. Но отличительные черты англосаксонского аграрного общества исчезли не все. Манориальная организация не уничтожила духа общины, сельскохозяйственной кооперации. Даже наоборот, благодаря соприкосновению с нормандцами, привычки солидарности окрепли. У английских крестьян, как и у нормандцев, вырабатывается отчетливое представление о своих интересах и умение действовать корпоративно.

К тому же не все туземные мелкие свободные земледельцы впали в рабство и не все крупные землевладельцы были доведены до жалкого конца; им только неохотно оставляли их прежние земли. Так, например, Ода Винчестерский, который сумел снискать себе благосклонность, получил другие, земли, равноценные тем, которые у него отняли. Каково было юридическое положение этих свободных англосаксов, иерархия которых в времена Эдуарда Исповедника была так сложна? Каково было их положение по отношению к завоевателям — богатым баронам, рыцарям, вавассорам, к знатным и простолюдинам, которые пришли с материка и которые были совершенно чужды разграничению, существовавшему внутри английского общества? Юристы Curia regis очутились бы среди безвыходных затруднений, если бы столько разнородных элементов не расплавилось в одном горниле. Огромная и пестрая масса свободных королевских держателей, freeholder’ов, вышла из этого сплава. Та необходимость, в которой очутился король, необходимость иметь послушных подданных и отличать лучших из них, чтобы ими пользоваться, привела его, как мы это видели, к тому, чтобы потребовать личной присяги от всех свободных людей; те, которые не приносили ее ему самому, делали это перед шерифом, в курии графства. Эта общая обязанность — присягать в верности королю и служить ему советом и оружием — создала огромный класс людей, неравных по своему социальному положению, но равных перед законом. Свободные селяне, горожане, владеющие свободным держанием воины пользовались одинаковым правом, на всех их распространялось действие common law. Английская знать отделилась от этой массы по воле короля, который жаловал, как это будет видно, специально военные держания и который нуждался в администраторах. Английские знатные люди конца XI в. — это соратники Завоевателя и те, которых король удостоил особыми поручениями и милостями. Но у них нет особого частного гражданского права. Перед common law они такие же freeholder’ы.

Freeholder’ы, и земледельцы, и горожане, которые не имели военного держания, могли быть призываемы, в случае национальной опасности, в fyrd, они участвовали в куриях графства и привлекались в качестве присяжных. Это был социальный элемент, многочисленный и надежный; их называли socagers в память сокменов.

Те, кто имел военное держание, «панцирный лен», обязаны были исполнять феодальную военную службу (service d’ost) в течение сорока дней, по обычаю, принесенному с материка. Здесь уж не может быть сомнения: дело идет о создании Завоевателя. Нуждаясь в нескольких тысячах хорошо снаряженных и готовых явиться по первому знаку воинов ^[23], он наложил обязательную службу servicium debituт на баронов и епископов, которые должны были доставлять ему каждый от десяти до тридцати рыцарей, а иногда шестьдесят и даже сто. Первые военные держания, те, которые создал сам король, были держания его крупных главных держателей. А те в свою очередь создали на своих землях «панцирные лены» второй степени, чтобы содержать некоторое количество рыцарей; этих последних часто бывало больше, чем того требовал король для своей службы, так как частная война не была неизвестна и в Англии, и бароны нуждались в воинах.

Так появился класс, имевший такое важное значение, класс рыцарей, которые скоро освободились от личной военной службы, но которые останутся нотаблями английских графств и будут впоследствии представлять сельские местности в Палате общин.

Долгое время утверждали, что рыцари, державшие свои военные лены непосредственно от короля, составляли класс баронов. От этой теории надо отказаться. Держание per baroniam не имело обязательно военного характера, и существовали даже, по крайней мере в XI и XII вв., бароны, которые не были непосредственными вассалами короля. Бароны вначале были, по-видимому, доверенными людьми Вильгельма Завоевателя, который наделил их публичными функциями, по крайней мере, судебными прерогативами. Наиболее значительные из них, таjores (как Монгомери, Бомоны, Ласи, Биго, Жиффары, Варенны, Макдевили, Бриузы, Мортимеры, а также братья или родственники короля), были вельможами, обладавшими почестями, богатствами. Но они также играли роль и в управлении. Именно из их среды выходили шерифы, сановники курии и, наконец, графы.

Звание графа было наследственным, но каждому, занимающему эту должность, оно жаловалась королем, который вручал ему меч графства. До самой смерти осторожного Вильгельма Завоевателя было очень немного лиц, носивших титул по управляемому ими графству. Впоследствии аристократической оппозицией часто будут руководить графы. Однако, в отличие от крупнейших графов Франции, они не были в своих графствах суверенами, как графы Блуа, Анжу, Фландрии, Тулузы и даже каких-нибудь Булони или Арманьяка. Во-первых, они занимали должность от короля, должность почетную, но которую они часто соединяли с должностью шерифа и в таком случае управляли графством от имени короля; с другой стороны, маноры, доходами с которых они пользовались, были почти всегда разбросаны, и их домен не совпадал с их графством ^[24].

Замечено было, что в Англии, как правило, не существовало крупных ленов, представлявших собой цельный кусок, и приписывали такую, устранявшую опасность, разбросанность политическому гению Вильгельма. Это, очевидно, отвечало интересам короля. Но во многих случаях это произошло просто оттого, что данный соратник Вильгельма получал целиком все владения какого-нибудь англосаксонского сеньора и что эти владения были разбросаны. Внимательное изучение Domesday не позволяет приписывать Завоевателю однообразную и обдуманную политику в раздаче земель. Прибавим к этому, что разбросанность владений вообще была почти правилом в Средние века ^[25], так что везде государи и крупные феодалы того времени тратили часть своей жизни на усилия связать в одно целое куски своего домена.

Со свободными светскими держаниями смешаны были держания в «свободной милостыне» (en franc airnoin); так назывались церковные владения, потому что в теории они были свободны от всякой мирской повинности и за них церковь платила дарителю только молитвами. Самой характерной особенностью этого держания было то, что оно подсудно было лишь церковному суду ^[26].