Вильгельм I и нормандское завоевание Англии - Фрэнк Барлоу Страница 16

Благодаря славе Ланфранка как ученого у монастыря появился скромный достаток, однако стало не хватать свободного места. Ланфранк был назначен приором и следил за порядком в монашеской общине, тогда как в ведение Герлуина перешло монастырское хозяйство. Вскоре Ланфранк стал настаивать на том, чтобы обитатели аббатства переселились в какое-нибудь более благоприятное и просторное место неподалеку. В 1060 г. здесь со своими спутниками побывал Ансельм Аостский, и некоторое время спустя Герлуина удалось убедить в необходимости очередного переселения, после чего началась постройка новой обители. В 1063 г. Ланфранк покинул монастырь и стал аббатом Канским, а впоследствии — архиепископом Кентерберийским. Однако в октябре 1077 г. он вернулся во всем своем великолепии, уже как «примас всей Британии», чтобы освятить новую церковь. Бекское аббатство к тому времени уже обладало богатыми земельными владениями, было знаменитым, а монашеская община значительно выросла в числе. На освящение пришло столько народа, да еще и пребывавшего в таком восторге, что многие монахи не смогли найти свободного места, чтобы принять участие в торжестве. Хотя король Вильгельм вместе с супругой находился в это время в Нормандии, на церемонию они тем не менее не приехали. Вероятно, Вильгельм так и не смог в полной мере понять, какое значение имел Бек для духовной жизни его подданных. Прожив совсем немного после самого счастливого дня в своей жизни, Герлуин скончался в 1078 г. в возрасте 84 лет, а его преемником стал Ансельм. За 44 года, пока аббатство возглавлял Герлуин, оно подверглось коренным преобразованиям. Этого рыцаря, научившегося читать лишь в зрелом возрасте, монахи любили и уважали больше всех на свете.

Гильберт Криспин говорит о Герлуине и Ланфранке почти с равным почтением и любовью, и то, что он преклоняется перед обоими своими наставниками, несмотря на все их различия в характере и уровне культуры, только свидетельствует о благоприятной атмосфере в аббатстве. Тот колорит, которым позднее прославился Бекский монастырь, придал ему не кто иной, как Ланфранк. Уроженец ломбардского города Павии, деятельный юноша, жаждавший знаний, он прошел обучение в итальянских школах, а затем стал странствующим ученым и отправился в Нормандию, где и основал в Авранше свою собственную школу. Его провозглашали величайшим знатоком свободных искусств в Европе и особенно ценили как диалектика, так как он был настоящим мастером диспутов. Однако, став монахом, Ланфранк отказался от мирской науки, ибо теперь он считал языческих писателей непристойными, веру и вероучение — понятиями, не имеющими отношение к упражнениям в диалектике, а риторику — занятием, неподобающим для монаха. Он занялся изучением двух основных для монахов предметов — Библии и канонического права, — но не оставил заметного следа ни в той, ни в другой области. При толковании Священного Писания он — и по необходимости, и по собственной склонности — ограничился простым объяснением значений слов, поэтому его комментарии вскоре стали считаться примитивными и скучными. Составленный им свод канонического праву и устав Кентерберийского аббатства оказали влияние на английскую церковь после нормандского завоевания и часто использовались друзьями и собратьями при разрешении различных правовых, литургических и теологических вопросов, но его труды и взгляды все же быстро устарели. Выступив против одного из своих учителей, Беренгария Турского, в защиту консервативных взглядов на таинство евхаристии от более отвлеченных и, по утверждению Ланфранка, еретических воззрений диалектической школы, он вызвал в Нормандии всплеск интереса к богословию. Нормандия гордилась Ланфранком, тем более что Беренгарию покровительствовали графы Анжуйские. В свою очередь, Вильгельм подверг сторонников Беренгария гонениям, тем самым показав свою приверженность ортодоксальному учению. Однако настоящих успехов Ланфранк добился не в сфере творческого мышления, а на поприще преподавания. В свое время он основал в Беке школу, чтобы обеспечить Бекское аббатство доходом. В эту школу стекалось множество учеников, а некоторые из них впоследствии прославились гораздо больше своего учителя. Кроме того, надо упомянуть, что Ланфранк был духовным наставником Вильгельма и поэтому мог оказывать влияние на церковные дела.

Хотя Ланфранк и стал аббатом Канским в 1063 г., а в 1070 г. архиепископом Кентерберийским, отказавшись занять епископскую кафедру в Руане в 1067 г., он все же был не карьеристом, а просто пытался найти свое место в жизни. Своими успехами в миру он был в значительной степени обязан тому, что, так сказать, всегда плыл по течению — причем то одной реки, то другой, — а не против него. Он оказался человеком, прекрасно подходившим для того, чтобы стать советником правителя, благожелательно настроенного по отношению к церкви. Он всегда стремился к власти и чувствовал себя прекрасно в роли второго человека в государстве. Если не считать одного случая, когда между ним и герцогом возникли острые разногласия — по всей видимости, в связи с браком Вильгельма, — он никогда не вступал в конфликт со светской властью и действительно преданно служил Вильгельму, занимаясь многими мирскими делами. Он также поддерживал реформаторские устремления папства и во многом соглашался с целями, которое оно преследовало. Как монах, он был ярым сторонником безбрачия духовенства и противником распущенности. Вряд ли он задумывался над тем, к каким политическим последствиям могут привести некоторые идеи, выдвигаемые папской курией, а всякий раз, как возникал правовой или политический спор, он прятался за спину герцога и, позже, короля. Как бы то ни было, союз Ланфранка и Вильгельма мог быть очень успешным и плодотворным.

Вильгельм всегда оставлял за собой последнее слово. Он не выносил никакого противодействия, в том числе и со стороны аббатов и монахов. Подобно тому как раньше он добился низложения своего дяди Можера, архиепископа Руанского, в 1061 г. он избавился от другого родственника — Роберта де Гранмениля, аббата Сент-Эвру, — из-за неосторожных слов, произнесенных им во время восстания, в котором был замешан род этого церковнослужителя. Согласно Ордерику Виталию, Роберт отправился в Рим и вместе с папскими легатами привез грамоты, подтверждавшие его восстановление в сане. Однако когда он встретился с герцогом в Лильбоне, Вильгельм заявил, что с почтением примет нунциев папы, чтобы обсудить любой вопрос, касающийся веры и религии, но если какой-нибудь монах из его собственных владений выдвинет против него ложное обвинение, он, уже без всякого почтения, прикажет повесить его на самом высоком дубе в ближайшем лесу. Возможно, эта история вымышлена, но Вильгельм, несмотря на значительное давление с разных сторон, все же категорически отказался вернуть Роберта на прежнее место. Как обычно, он руководствовался несколькими мотивами. Во-первых, он устранил аббата, который был родственником основателя монастыря, и назначил на его место Осборна, человека добропорядочного и творческого; во-вторых, тем самым он наказывал мятежный род. Вильгельм мог быть жестоким. Когда Ланфранк вступил с ним в конфликт — вероятно, из-за его брака, — герцог приказал ему покинуть страну, а своим слугам повелел сжечь одну из деревень, принадлежавших его монастырю. Ланфранк все-таки получил прощение, но к тому времени селение уже было уничтожено.

Отношение Вильгельма к папству было тесно связано с его взглядами на то, какое место в жизни человека должна занимать религия. Нет причин сомневаться в том, что герцог, особенно под влиянием Ланфранка, с должным почтением относился к преемнику св. Петра, который был для него духовным владыкой, обладающим бесспорной властью в сфере духовной жизни, и даже более — богоданным отцом. Он признавал, что папа является решающим судьей в вопросах веры, — о чем ему напомнил актуальный в то время спор по поводу религиозных воззрений Беренгария Турского. Он знал, что папа с особым вниманием следит за нравственностью государей, ведь церковь запретила его собственный кровосмесительный брак. Он понимал, что папа может перестать оказывать ему содействие, поскольку архиепископ Можер Руанский так и не получил от Рима паллия. Он видел, что в последние годы папы проявляли все большую активность в реформах, потому что Лев IX призвал представителей нормандской церкви участвовать в Реймском соборе в 1049 г., где они, кстати, показали себя в выгодном свете. Будучи хорошо осведомлен о положении дел нормандцев в Италии и Сицилии, он знал, что папа может быть как союзником, так и врагом, может даже возглавить армию — и попасть в плен. Другими словами, папа имел права и притязания, как и любой другой правитель, и с ними иногда можно было соглашаться, а иногда нет. Когда это было удобно, герцог вспоминал о власти, которой обладал папа, и обращался к нему за помощью. В 1054–55 гг. Вильгельм принял у себя папских легатов, чтобы придать законность смещению архиепископа Можера, а в 1067 г. он заручился согласием папы, когда решил перевести епископа Иоанна из Авранша в Руан. В 1066 г. он представил папе свои доказательства виновности короля Гарольда. С другой стороны, папские прерогативы можно было не принимать во внимание, если они препятствовали его замыслам. Так, Вильгельм женился на Матильде, несмотря на папский запрет, и отказался развестись с ней, однако в 1059 г., когда Ланфранк добился примирения с папой, герцог охотно согласился подвергнуться епитимье. Он также отказал папе в праве вмешиваться каким-либо образом в дела нормандской церкви, находившейся под его покровительством, ведь это были его епархии и, что особенно было важно, его монастыри. В общем, Вильгельм был готов противостоять любым действиям, которые, как он считал, подразумевали посягательство на его права. В сущности, такая позиция мало чем отличалась от взаимоотношений Вильгельма с его сюзереном — королем Франции.