Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945 - Алла Бегунова Страница 16

Воскресное утро 25 ноября выдалось сумрачным, хмурым.

На фронте наступило затишье. Оба противника вели редкий, беспокоящий артиллерийский, минометный и пулеметно-ружейный огонь, оставаясь на своих позициях. В частности, 54-й и 287-й стрелковые полки, 3-й полк морской пехоты и 2-й Перекопский полк МП находились на один километр западнее хутора Мекензия, на высотах 319,6–278, 4–175,8. Это были возвышенности, заросшие лесом: вяз, клен, бузина черная, дикая яблоня — с густым подлеском: грабинник, колючка «держи-дерево», можжевельник. Кое-где кустарник был вырублен, кое-где сожжен, кое-где остался цел и невредим.

Нейтральная полоса, с двух сторон обозначенная окопами, извилистыми ходами сообщения, участками с противотанковыми рвами, минными полями и колючей проволокой, достигала ширины в 100–150 метров. Она тянулась на многие километры с востока на запад по крымским равнинам и горам от берега моря у рыбачьего поселка Балаклава до реки Бельбек, мелкой и бурливой.

Впрочем, выходы на нейтральную полосу и даже переходы через нее существовали. Почти незаметно ее можно было пересечь на Мекензиевых горах, то есть по гребню Камышловского оврага и соседней с ним Темной балки. Эти места хорошо знали разведчики, ходившие в тыл к фрицам за «языками». Людмиле тоже предстояло их изучить, а пока она рассматривала лес в бинокль и слушала пояснения лесника с кордона № 2 Анастаса Вартанова, чудом избежавшего смерти в начале ноября, когда немцы захватили хутор Мекензия.

Интереснейшие вещи рассказывал ей старый егерь, всю жизнь прослуживший в лесничестве. По его словам, ходить по лесу и ориентироваться в нем легко, ибо деревья обладают характерами и своеобразной внешностью, по которой он различает их. Деревья не боятся ветра, гуляющего на высоте 310 метров чуть ли не каждый день. Но они боятся осеннего тумана, когда облако молочного цвета тихо опускается на гребень горы, сковывая окрестности холодом и мертвящей тишиной.

В окуляры снайперского бинокля попадали то мощные сероватые стволы дубов скальных, то бурая бороздчатая, с продольными трещинами кора векового вяза, или, по-крымски, «карагача», то светло-желтые, похожие на раскрытую человеческую ладонь листья кленов, кое-где уцелевшие на кронах, то серая паутина тонких ветвей «держи-дерева», с прямыми и загнутыми колючками.

Осенний лес был красив необычайно. Он притягивал к себе, завораживал. Он представлялся ей идеальным местом для маскировки и вовсе не идеальным — для меткой стрельбы. Куда полетит пуля, ведь она не заяц, чтобы петлять между стволами? Как правильно вычислить расстояние до цели при оврагах, невидимых из-за буйно разросшихся кустарников?

Старый егерь словно бы прочитал ее мысли. Он сказал, что по лесу надо ходить каждый день, и тогда она легко высчитает все расстояния. Лес надо полюбить, почувствовать его, мысленно разговаривать с ним, и он отзовется…. если захочет. Тогда ее он скроет от врагов, а ей врага покажет. Павличенко безмерно удивилась таким словам, но другого инструктора по действиям в лесу сейчас у нее не имелось.

Неделю назад Людмила и не подозревала о существовании Анастаса. Он родился в Крыму в прошлом веке в семье обрусевших армян, сто лет верой и правдой служивших российским государям, кои имели на полуострове поместья и обширные охотничьи угодья. Его дед и отец были лесниками. Затем эта должность перешла к нему по наследству, поскольку он вырос в лесу и знал его как свои пять пальцев.

Жизнь Вартанова и его дружной семьи проходила на кордоне № 2 «Хутор Мекензия». Старинный барский дом после пожара быстро разрушился, фруктовый сад, окружавший его, одичал. Но егеря-то всегда жили отдельно. На том же плоском взгорье, что имело высоту 310 метров над уровнем моря, для них построили целую усадьбу с небольшой конюшней и скотным двором, с баней, мастерской, дровяными сараями, теплицами, к которым примыкал огород. Теперь там находились немцы. А в метрах ста от дома, в роще, он похоронил свою родню, расстрелянную фашистами.

Вытерев кулаком слезу, сбежавшую по щеке, Анастас сказал старшему сержанту о своем заветном желании. Чужакам, вероломно вторгшимся на крымскую землю, разоряющим ее всеми способами, убивающим не только армейских людей, но и мирных жителей, надо отомстить. Он видел, как взвод Людмилы Михайловны, вооруженный винтовками с какими-то особыми прицелами, несколько дней подряд отбивал атаки немцев. Винтовки очень хорошие, и теперь, когда на фронте бои вроде бы кончились, можно с ними напасть на фрицев с тыла и перестрелять их быстро, как бешеных собак. Тайную тропинку к хутору, проложенную через лес по западной его стороне, лесник покажет хоть сейчас.

Старший сержант не ответила народному мстителю. В подобных случаях она не доверяла никому. Сведения были интересными, но нуждались в уточнении. Павличенко отправилась в штаб полка, чтобы побеседовать с ПНШ-2, или, попросту говоря, помощником начальника штаба по разведке капитаном Безродным. Как и снайпер Люда, он служил в 54-м полку с июня 1941 года и поначалу командовал двумя взводами разведки: конным численностью в 32 человека и пешим численностью в 53 человека. От конной разведки ничего не осталось, поскольку лошадей бросили в Одессе. Пешая разведка, сократившись до двадцати пяти человек, продолжала свою полезную деятельность.

Капитан, выслушав Люду, пообещал быстро навести справки в штабе Севастопольского оборонительного района и в целом одобрил план первого набега снайперов и разведчиков на вражеский опорный пункт, расположенный в ближайшем к русским немецком тылу. Осталось дождаться ответа от высокого начальства. Он пришел через два дня. Все рассказанное Вартановым подтвердилось. Тогда старший сержант решила пойти с лесником через лес на Мекензиевых горах и самолично убедиться в том, что и тропинка существует, и фрицы на хуторе есть…

От клена с изогнутым стволом узкая грунтовая дорожка расходилась надвое. Если бы не старый егерь, то Людмила не заметила бы ее поворота направо. Заросли «держи-дерева», кустарника высотой под два метра, широко раскинулись тут и подобно густой вуали скрывали подлесок. «Христова колючка» — так иногда называли это растение, обитающее по большей части в Средиземноморье и на севере Африки. Согласно легенде, из его веток был сплетен терновый венок для Иисуса Христа. В конце ноября крымское «держи-дерево» стояло без листьев. Но великое множество зигзагообразных побегов, длинных и коротких, расходилось в стороны от нетолстого серого его ствола. На них торчали десятки колючих колючек: одни прямые, как игла, другие — вроде рыболовных крючков, острые и кривые.

За плечо камуфляжной куртки снайпера немедленно зацепился такой зловредный отросток. Они никак не отпускал Людмилу. Пришлось ломать целую ветку. Сухой треск в предутренней тишине прозвучал, как сигнал тревоги. С ближайшей акации сорвалась стайка синиц. Вартанов укоризненно покачал головой и сказал:

— Осторожнее, товарищ командир!

Вскоре они увидели старинный водовод — ржавую трубу сантиметров двадцати в диаметре. Она вела к заброшенному колодцу. На его присутствие указывал и «журавль», поднявший свой хобот кверху. Роща тут становилась гуще, деревья теснились вплотную друг к другу у источника животворной влаги. Колодец имел вид черной ямы в земле, кое-как огороженной камнями и прикрытой досками.