Великие сражения Античного мира - Эдвард Кризи Страница 16

Читая на страницах трудов Фукидида его речь (Фукидид в то время также был изгнан из Афин), мы не можем с уверенностью сказать, вызывают ли утонченные и коварные советы предателя больше восхищения или презрения. После искусного вступления, где Алкивиад пытается развеять подозрения, которые, как он чувствовал, витали над ним, а также убедить спартанцев в том, что его интересы совпадают с интересами Спарты, поскольку их объединяла ненависть к афинской демократии, он заявил:

«В любом случае прислушайтесь к моему мнению по вопросам, которым вы должны уделить самое пристальное внимание. Обладая знанием по этим вопросам, я могу и должен довести его до вас. Мы, афиняне, отправились морем на Сицилию с тем, чтобы покорить сначала греческие, а затем и италийские города. Затем мы намеревались бросить вызов мощи Карфагена и самому Карфагену ^[17].

Если все эти планы осуществятся (и мы здесь, в этих стенах, ограничимся лишь их обсуждением), в дальнейшем мы (Афины) намеревались значительно увеличить свой флот за счет неограниченных поставок корабельного леса из Италии, мобилизовать армии всех покоренных греческих городов, а также нанять несметные полчища варваров в Иберии и других странах, имеющих лучших воинов ^[18].

После того как все это будет проделано, мы намеревались бросить на Пелопоннес все эти силы. Наш флот блокировал бы ваши города с моря и опустошил бы ваше побережье. Наши армии высадились бы в различных местах и осадили бы ваши города. Некоторые из них были бы взяты штурмом ^[19].

Другие были бы взяты после того, как их окружат линиями осадных сооружений. Мы полагали, что в этом случае сокрушить вас будет нетрудно. А после этого мы стали бы во главе всех греческих народов. Что касается расходов, то мы уверены, что каждый из покоренных греческих городов возместит их нам деньгами и запасами, которых хватит не только для возмещения наших трат, но для покорения последующих городов.

Таковы цели этого похода афинян на Сицилию, и вы узнали о них из уст человека, который более из всех живущих на земле подходил бы для их достижения. Другие афинские полководцы, которые сейчас остались на Сицилии, приложат все усилия для того, чтобы воплотить эти планы в жизнь. И будьте уверены, что, если вы не вмешаетесь в самое ближайшее время, эти планы будут выполнены. Сицилийским грекам недостает военного опыта. Но если к их усилиям добавится мощь объединенных против Афин сил, их еще можно спасти. Что же касается сиракузских воинов, пытающихся оказать сопротивление афинянам, они уже бросили на борьбу все свое население и были разбиты. Они не смогут противостоять афинянам на море, и им не удастся долго сопротивляться армии вторжения. И если этот город попадет в руки афинян, они овладеют всей Сицилией, а затем и Италией, а вы вскоре окажетесь перед лицом той опасности, о которой я вас уже предупреждал. Поэтому на Сицилии вы должны бороться за судьбу Пелопоннеса. Отправьте туда ваши триеры немедленно. Пусть на них будут воины, способные достойно сражаться. Но, помимо этого, пусть один из вас, граждан Спарты, отправится туда же, чтобы принять командование и навести порядок и дисциплину в рядах обороняющихся воинов Сиракуз, помочь воспрянуть тем из них, кто потерял веру в победу. Присутствие одного спартанского полководца в их рядах сделает для спасения города больше, чем целая армия».

Далее перебежчик снова убеждал спартанцев в необходимости помочь своим друзьям на Сицилии, укрепить в них дух сопротивления Афинам. Он призывал не только вновь двинуть в Аттику свои армии, но и построить под стенами Афин укрепленные пункты. Алкивиад подробно рассказал обо всем том, чего так опасаются его соотечественники, о том, как нанести Афинам такой удар, от которого они долго не смогут оправиться.

Спартанцы приняли решение последовать советам Алкивиада и поставить во главе войск на Сицилии своего полководца Гилиппа. Гилипп был человеком, который, помимо характерных для спартанца личной храбрости и военного таланта, обладал и политической прозорливостью, достойной своего великого соотечественника Брасида. Но все его заслуги обесценивались убогим и недостойным пороком корыстолюбия. И в его случае история являет собой пример суровой справедливости, когда слава обходит стороной храброго и умелого, но жадного солдата. Но для той миссии, которую необходимо было выполнить на Сицилии, вряд ли во всей Спарте можно было подыскать более подходящую кандидатуру. Страна не дала ему ни людей, ни денег, но обеспечила неограниченными полномочиями, а само его имя и талант вскоре послужили для жителей Коринфа и других городов Пелопоннеса достаточным основанием для того, чтобы снарядить отряд, которому придется отправиться на спасение Сицилии. Как только были снаряжены 4 триеры, Гилипп отправился с ними на южное побережье Италии. И там, несмотря на то что из Сиракуз поступали настолько неутешительные новости, что он потерял всякую надежду спасти город, Гилипп принял твердое решение оставаться здесь и не дать афинянам завладеть италийскими городами.

Никию действительно удалось так плотно осадить город, что положение Сиракуз казалось безнадежным, и городское собрание начало обсуждать условия капитуляции города. И в этот момент в большой гавани показалась триера. На максимальной скорости, которую только могли обеспечить ее гребцы, она устремилась в город. Триера явно опасалась той части гавани, где находился афинский флот, и держала курс прямо на Сиракузы, поэтому могла принадлежать только союзникам осажденных. Вражеские триеры чувствовали себя в бухте в полной безопасности и не успели даже попытаться перехватить триеру. Вот она подошла к берегу, и оттуда спрыгнул капитан, воин из Коринфа. Он быстрым шагом направился прямо к месту проведения собрания. Этот человек прибыл как раз вовремя, так как его появление предотвратило проведение рокового голосования, которое неминуемо закончилось бы сдачей города врагу.

К счастью для Сиракуз, Гонгил, как звали капитана триеры, из-за преследования афинскими кораблями не смог отправиться сначала на юг Италии к Гилиппу, как он планировал, а был вынужден из Греции сразу же прибыть в Сиракузы.

Слух о прибытии военной помощи и о скором появлении еще более значительных сил союзников вновь воодушевил оборонявшихся, которые совсем уже было потеряли веру в победу. Они поняли, что их не бросают на заклание врагу, а весть о том, что командовать ими будет спартанский полководец, укрепила их решимость продолжать сопротивление. Гилипп был недалеко. У Локр он узнал, что первые вести о том, что положение Сиракуз безнадежно, были преувеличены. Кроме того, ему донесли, что в линии осадных сооружений афинян вокруг города имеется брешь, через которую пока еще можно было попытаться направить подкрепление осажденному гарнизону. Переправившись через Мессинский пролив, который по преступной беспечности Никия не контролировался афинским флотом, отряд Гилиппа высадился на северном побережье Сицилии. Там его силы сразу же стали расти за счет воинов греческих городов. Вскоре отряд превратился в целую армию, ядром которой были воины Пелопоннесского союза, которых Гилипп привез с собой. Само имя Спарты пользовалось таким влиянием, а сам Гилипп был настолько умелым и решительным полководцем, что он быстро довел свои силы до 2 тыс. гоплитов при поддержке еще большего числа нерегулярных сил ^[20].