Секретные архивы НКВД-КГБ - Борис Сопельняк Страница 16

Передо мной выписка из уголовного дела заместителя наркома иностранных дел Льва Михайловича Карахана. Вот что там говорится:

«Карахан Л.М. признан виновным в том, что он с 1934 года является участником антисоветского заговора правых, в который был завербован Ягодой, и по поручению заговора вел переговоры с представителями германского Генерального штаба об оказании заговору вооруженной помощи со стороны Германии. Кроме того, с 1927 года Карахан является агентом германской разведки, которой передавал секретные сведения о решениях директивных органов по вопросам внешней политики советского правительства.

Решением Военной коллегии Верховного суда СССР от 20 сентября 1937 года осужден по ст. 58—1а и 58—11 УК РСФСР и приговорен к расстрелу».

Так кем же был на самом деле «заговорщик» и «шпион» Лев Михайлович Карахан (он же Леон Михайлович Караханян)? Родился он в Тифлисе, в довольно обеспеченной и благополучной семье армянского адвоката. Пойти бы ему по стопам отца, и все было бы иначе: наверняка Леон прожил бы не сорок восемь, а, быть может, сто лет; так нет же, начитался книжек про свободу, равенство и братство и решил бороться за счастье угнетенного народа. Пятнадцатилетним гимназистом он вступил в РСДРП — и пошло-поехало. Из гимназии его, грубо говоря, выперли, а когда, сдав экстерном экзамены за гимназический курс, получил аттестат зрелости и поступил на юридический факультет Петербургского университета, через год вышибли и оттуда. Потом были аресты, ссылки, жизнь под надзором полиции — словом, все, что положено борцу за счастье народа.

Как бы то ни было, но надо признать, что Карахан при большевиках карьеру сделал отменную: в 1917-м он один из руководителей штурма Зимнего, а в 1918-м в составе советской делегации выезжает в Брест и участвует в подписании грабительского мира с Германией. Брестский мир заключили в марте, а в мае Лев Карахан становится заместителем наркома иностранных дел. Тифлисскому армянину всего-то 29 лет, а он уже замнаркома, то есть, говоря современным языком, заместитель министра иностранных дел — это ли не блестящая карьера?!

Его непосредственный начальник нарком Чичерин был в таком восторге от своего заместителя, что написал Ленину неумеренно восторженную аттестацию на Карахана: «Я могу смело сказать, что наша борьба с затопляющей нас страшно ответственной политической работой за последние месяцы при развитии сношений с массой государств была героической. Мы в состоянии с этим справиться только потому, что я с тов. Караханом абсолютно спелись, так что на полуслове друг друга понимаем без траты времени на рассуждения. В общем и целом у меня более общая политическая работа, у него же море деталей, с которыми он может справиться только благодаря своей замечательной способности быстро и легко ориентироваться в делах и схватывать их, своему ясному здравому смыслу и своему замечательному политическому чутью, делающему его исключительно незаменимым в этой области».

Ленин тоже проникся особым доверием к Карахану: многие документы Ильич подписывал лишь после того, как на них ставил свою визу Карахан.

Так было до 1923 года, когда Карахана направили в Южный Китай, где было создано демократическое правительство во главе с Сунь Ятсеном, убежденным сторонником сотрудничества с Советской Россией. Правда, до этого Лев Михайлович успел побывать полпредом в Польше, а в период Генуэзской конференции, когда Чичерина не было в Москве, Карахан исполнял обязанности наркома.

Учитывая то, что в Северном Китае, то есть в Пекине, заседало совсем другое правительство, которое не разделяло взглядов Сунь Ятсена, задачей Карахана было не только установить дипломатические отношения с Южным Китаем, но и способствовать победе Сунь Ятсена во всем Китае. Не случайно же почти одновременно с Караханом в Южный Китай была направлена группа военных советников во главе с Блюхером и Путной (через 15 лет все они будут расстреляны как шпионы и враги народа). Да и два миллиона долларов, направленных из голодающей России просоветски настроенным китайцам, тоже чего-то стоили.

Все это возымело свое действие, и в одном из первых сообщений в Москву Карахан пишет: «Нет ни одной китайской газеты, которая не приветствовала бы моего приезда и не требовала бы немедленного урегулирования отношений с нами».