Петербургские женщины XVIII века - Елена Первушина Страница 16

После обеда Петр на какое-то время ложился спать, причем он не отказывался от этой привычки и бывая в гостях. Например, в «Повседневных записках» Меншикова отмечено, что 5 января 1716 года «после кушанья его величество отчасти изволил покоитца у коменданта Чемесова».

Однако многие его сподвижники предпочитали более изысканные вкусы. Барон Мейерберг, участник австрийского посольства, так описывает ассортимент блюд, посланных с царской кухни в дом, где остановились дипломаты: «Семь разных сортов паштетов, молочный суп с крупою и курицей, фрикасе из говядины с изюмом, два блюда жаркого и три разного пирожного».

Анонимный участник событий, находившийся в свите польского посла, при посещении 14 июня 1720 года Санкт-Петербургского адмиралтейства пишет: «Затем мы пошли в галерею, находящуюся на среднем этаже, где адмирал Апраксин, потчевал нас одними корабельными блюдами: копченым мясом, зельцами, ветчинами, языками, морской рыбой, а также маслом, сыром, сельдями, повидлом, солеными устрицами, лимонами, сладкими апельсинами, сухарями, осетрами. Было несколько блюд раков, но мелких. Подавали пиво и холодное полпиво, так как здесь повсюду много льда».

Все эти острые закуски запивали «вином венгерским» (вероятно, токайским), «бургонским» и русской хлебной водкой.

Впрочем, на качество водки гости часто жаловались, и, видимо, не без оснований. Так, юнкер Бергхольц, описывая ассамблею в Летнем саду, рассказывает леденящую кровь историю: «Вскоре после того появились дурные предвестники, вселившие во всех страх и трепет, а именно человек шесть гвардейских гренадер, которые несли на носилках большие чаши с самым простым хлебным вином; запах его был так силен, что оставался еще, когда гренадеры уже отошли шагов на сто и поворотили в другую аллею. Заметив, что вдруг очень многие стали ускользать, как будто завидели самого дьявола, я спросил одного из моих приятелей, тут же стоявшего, что сделалось с этими людьми и отчего они так поспешно уходят? Но тот взял меня уже за руку и указал на прошедших гренадер. Тогда я понял, в чем дело, и поскорее отошел с ним прочь. Мы очень хорошо сделали, потому что вслед за тем встретили многих господ, которые сильно жаловались на свое горе и никак не могли освободиться от неприятного винного вкуса в горле. Меня предуведомили, что здесь много шпионов, которые должны узнавать, все ли отведали из горькой чаши; поэтому я никому не доверял и притворялся страдающим еще больше других. Однако ж один плут легко сумел узнать, пил я или нет: он просил меня дохнуть на него. Я отвечал, что все это напрасно, что я давно уже выполоскал рот водою; но он возразил, что этим его не уверишь, что он сам целые сутки и более не мог избавиться от этого запаха, который и тогда не уничтожишь, когда накладешь в рот корицы и гвоздики, и что я должен также подвергнуться испытанию, чтоб иметь понятие о здешних празднествах. Я всячески отговаривался, что не могу никак пить хлебного вина; но все это ни к чему бы не повело, если б мнимый шпион не был хорошим моим приятелем и не вздумал только пошутить надо мною. Если же случится попасть в настоящие руки, то не помогают ни просьбы, ни мольбы: надобно пить во что бы то ни стало. Даже самые нежные дамы не изъяты от этой обязанности, потому что сама царица иногда берет немного вина и пьет. За чашею с вином всюду следуют майоры гвардии, чтобы просить пить тех, которые не трогаются увещаниями простых гренадер. Из ковша, величиною в большой стакан (но не для всех одинаково наполняемого), который подносит один из рядовых, должно пить за здоровье царя, или, как они говорят, их полковника, что все равно»…

Но если у петербуржца были деньги и свобода выбора, он мог пить, не опасаясь за свое здоровье. В розничной торговой сети Петербурга свободно продавались импортные вина и деликатесные продукты. Например, в мае-июне 1719 года в австериях, трактирах, постоялых дворах, на кружечных дворах и фатерных избах можно было купить «вина красные итальянские: флорентийское (флоренское), дипернич, лакрима в бутылках; вина простые французские красные в бочках и белые в бутылках: мушкатель, мушкательное крепкое, вердея, бургундское». Покупатели могли также приобрести сыры пармезанские, оливки «всяких разных цен», каперсы «также всякие», анчоусы в бочонках.

Причем цены снижались. Если в 1717 году фунт ветчины в Санкт-Петербурге стоил 6 денег, то в 1720-м — 4 денги; в 1718 году пуд коровьего масла закупался за 3 рубля 3 алтына 2 денги, а в 1720-м — 2 рубля 8 алтын 4 денги, четверть муки пшеничной, соответственно, 3 рубля 16 алтын 4 денги — 3 рубля 20 алтын и 2 рубля 20 алтын — 3 рубля 5 алтын.

В распоряжении историков есть замечательный документ — перечень спиртных напитков, закусок, холодных и горячих блюд, приготовленных для участников торжеств по случаю захвата 27 июля 1720 года в Гренгамском бою русским галерным флотом четырех шведских фрегатов. В нем также указаны продовольствие и утварь, потребовавшиеся Фельтену для приготовления праздничного обеда. Именно от этого праздника «Австерия четырех фрегатов» и получила свое название. Для того чтобы вернее передать дух эпохи, названия продуктов, блюд, напитков и т. д. даны так, как они были записаны в документе.

На праздничные столы, накрытые 9 и 10 сентября 1720 года, было выставлено: 1 ведро 2 1/2 кружки водки коричной из красного вина по цене 1 рубль 8 алтын 2 денги одна кружка; 1 ведро 4 1/2 кружки водки приказной из такого же вина (30 алтын 3 денги); 1 ведро 6 кружек водки коричной из французского вина (16 алтын 3 денги); 2 ведра 1 1/2 кружки приказной из такого же вина (10 алтын 5 денег); 4 1/2 бутылки водки персиковой по цене 1 1/2 рубля одна бутылка; 7 1/2 бутылки водки померанцевой (1 рубль 5 алтын 4 денги); 1 1/2 бутылки водки лимонной («по тому ж»); 1 ведро 7 кружек водки сосновой (5 алтын за кружку); 3 ведра водки зорной («по тому ж»); 3 1/2 кружки водки «из цвету черемхового» («по тому ж»); 2 ведра водки тминной («по тому ж»); 3 ведра водки анисовой («по тому ж»). Печально знаменитого «хлебного вина» было выпито 180 ведер (30 алтын за ведро).

Но также гостей ожидали «самые тонкие вина»: 1 ведро 3 кружки французского вина по цене 7 рублей 25 алтын за анкерок (бочка, до трех ведер. — Е. П.); 2 анкерка секта (9 рублей 6 алтын 4 денги); 35 бутылок секта (3 рубля 6 алтын 4 денги за ведро); 1 ведро 2 кружки «шпанского» (3 1/2 рубля за ведро); 82 бутылей в плетенках фронтиньяка (2 1/2 рубля за ведро); 1 анкерок 4 бутылки рейншвейна на общую сумму 20 рублей; 121 бутылку пантаку (понтаку) (13 алтын 2 денги за бутылку); 209 бутылок и плетенок шампанского (23 алтына 2 денги); 95 плетенок бургонского (21 алтын за плетенку); 164 бутылки рейнского «брантова» (горячего. — Е. П.) вина (4 алтын 3 1/2 денга за бутылку); 4 бочки без полуведра бержераку (25 рублей за бочку); 2 бочки 5 ведер 6 кружек красного вина нолина (24 рубля); 31 плетенка красного вина нолина нового («по выше писаной цене»).

Из традиционных русских напитков присутствовали: 1 бочка полубеременная (на 5 ведер, «беременная» бочка — на 10 ведер. — Е. П.) пива прошлогоднего (8 алтын 2 денги за ведро); 711 ведер пива морского «нынешнего года из нового варенья» («по тому ж»); 108 ведер полпива (5 алтын 2 денги); 84 ведра квасу приказного (3 алтына); 72 — квасу расхожего и «кислых штей» (разновидность кваса. — Е. П.) (8 алтын 2 денги); медов: 14 ведер крепкого; 15 ведер вареного; 4 1/2 ведра выкислого; 11 1/2 ведра сладкого; 1 ведро малинового, всего 45 ведер (12 алтын за ведро).