Лина и Сергей Прокофьевы. История любви - Саймон Моррисон Страница 16

В первые недели ухаживания Лина испытывала двойственные чувства. Оставаясь с Сергеем наедине, она ощущала неловкость, но приходила к нему все чаще и чаще. Из-за этого приходилось врать матери. Сергей же пытался сдерживать низменные инстинкты и осваивал искусство романтических ухаживаний. В его дневнике есть запись о первом мимолетном поцелуе (2 ноября) и нескольких часах, проведенных наедине в доме у Сталя (9 ноября). Сергея грела мысль, что эта восхитительная женщина именно та, которую он долго искал. Но когда подавляемые мысли брали верх, Сергей рассматривал Лину всего лишь как очередное завоевание и отслеживал, словно сторонний наблюдатель, как постепенно слабеет ее сопротивление.

Он продолжал поддразнивать ее. Когда Лина отказалась провести с ним вечер, он язвительно заметил, что найдет ту, которая не откажется от приглашения. На следующий день Лина позвонила и спросила, с кем он провел вечер; Сергей отказался отвечать на этот вопрос. Стараясь наладить отношения, она сказала, что зайдет к нему днем, но позже позвонила и отменила визит, а потом перезвонила еще раз, чтобы извиниться. В начале декабря он уже понял, что Лина его обожает. 9 декабря он написал в дневнике: «Давно уже никто не любил меня так, как, похоже, любит эта милая девочка» ^[74]. Наивная, влюбленная Лина терпела безобидные поддразнивания, потворствовала его капризам и готова была поддержать всегда и во всем. Ей хотелось быть больше чем восхитительной спутницей, очаровательной болтушкой; но Лина пока сама не знала, какую роль сможет играть в его будущем. А будущего без Сергея Лина не мыслила, поскольку была влюблена и в художника, и в его искусство. Лине нравилось, как самоотверженно Сергей отдавал себя искусству, презирая будничную рутину, ведь такими же качествами обладали ее родители. Конечно, подобная жизнь нелегка, но Лина и не стремилась к покою.

Сергей был слишком поглощен собой, чтобы считаться с чувствами Лины, но признавал, что она красивая и заразительно смеется. Возможно, она думала, что сможет стать той единственной, которая пробьется сквозь броню из циничной рассудочности и очарует его. А может, Лина понимала, что вся его любовь отдана искусству, но в таком случае она готова была стать музой гения.

Их отношения окрепли, когда он закончил работу над оперой «Любовь к трем апельсинам». Они вместе провели Рождество, любовались Нью-Йорком со смотровой площадки Вулворт-Билдинг ^[75]. Лина была в нарядном сером пальто, подаренном родителями, Сергей оделся просто и буднично. Подарками они, похоже, не обменивались. На следующий день Сергей, которому требовалось уладить кое-какие дела в Чикаго, отправился туда на поезде. Лина придумала какую-то невнятную отговорку и не пошла на работу, чтобы перед отъездом позавтракать с ним в отеле «Пенсильвания». Сергей уехал на Broadway Limited (поезде, курсировавшем между Нью-Йорком и Чикаго), убежденный в привлекательности и преданности Лины, но озабоченный предстоящими переговорами с руководством Чикагской оперы. Переговоры тянулись до весны 1921 года, и, наконец, в конце 1921 года состоялась премьера оперы «Любовь к трем апельсинам».

Сергей жаловался на неприятности Лине и играл для нее отрывки из произведения. Сергей объяснял, что его опера комическая, и задача ее – сатирически высмеивать жанровые клише и ожидания публики. Сюжет оперы связан со страдающим ипохондрией Принцем, болезнь которого вызвана пристрастием к трагедиям Расина. Излечить принца может только смех. Излечиться ему, сама того не желая, помогает незадачливая ведьма Фата Моргана, проклявшая принца «любовью к трем апельсинам». В каждом из апельсинов спрятана прекрасная принцесса, одной из которых предстоит стать невестой Принца, хотя и не без козней со стороны Фата Морганы.

В своих воспоминаниях Лина не высказывает мнения об опере, только отмечает, что после знакомства с ней Сергей переименовал одного из персонажей. Принцесса Николетта стала Линеттой. По мнению Лины, это был красивый жест, но Ольга не поверила в его искренность. «Он сделал это только для того, чтобы произвести впечатление. Подожди, пусть сначала опубликуют, а тогда посмотрим, что он имел в виду», – заметила она ^[76].

Принцесса так и осталась Линеттой, а вот его намерения оставались неопределенными. В середине февраля Сергей и Лина договорились вместе провести лето в Париже: Сергей будет писать музыку для Ballets Russes (Русский балет Дягилева), а Лина будет брать уроки пения. Но тут из Лондона в Нью-Йорк вернулась Стелла Адлер, и на Сергея словно нашло затмение. Дремлющая страсть пробудилась вновь. Стелла только усугубляла положение, уговаривая Сергея давать ей уроки игры на фортепиано, что крайне раздражало Лину. Кроме того, появилась Дагмара Годовская, правда, на экране – вышел фильм с ее участием The Peddler of Lies, где Дагмара по сути сыграла себя.

Сергей посмотрел фильм 27 февраля, сразу после концерта в Нью-Йоркской филармонии – исполнялся Фортепианный концерт Листа, солистом был Прокофьев. Лина пошла с ним на концерт. Они сидели в ложе, предоставленной родителями Гертруды, покровителями искусств Генри и Зельдой Либман. Мать Лины опять выразила недовольство, и снова Лина не послушалась ее. Она приняла приглашение, а после концерта пришла вместе с Сергеем в артистическое фойе, чтобы поздравить Рахманинова. Несмотря на безукоризненное исполнение – даже Сергей признал это, – Рахманинов выглядел огорченным. Когда ему представили Лину, он заверил ее, что помнит их первую встречу много лет назад. Он кивком выразил одобрение Сергею – редкому музыканту случалось удостоиться его похвалы. С пианистом были его жена и дочери. Младшая дочь Рахманинова что-то шепнула отцу, и он задал Лине вопрос, которого так боялась ее мать: «Скажите, вы поженились?» ^[77] Лина покраснела, а Сергей промолчал.

Сергей всегда отодвигал личные дела на второй план, отдавая предпочтение творчеству. Стремясь избежать необходимости выбирать между Стеллой и Линой, Сергей с головой ушел в работу. Он пил чашку за чашкой горячий шоколад и мучился головными болями от непомерного напряжения. Он записывал мелодии, приходившие к нему во сне и рождавшиеся в воображении. Ноты выплескивались на страницы из рояля, из которого, как утверждали разгневанные соседи, он извергал адский шум. Иногда музыка рождалась слишком быстро, особенно как в случае с оперой «Любовь к трем апельсинам». Он представлял ее заранее и сам не мог понять, откуда льются звуки. Музыка жила собственной жизнью.

Весной 1920 года Сергей продолжал работать на износ. Он задумал новую оперу «Огненный ангел», толком не отдохнув после работы над оперой «Любовь к трем апельсинам». Кроме того, он принял предложение дать несколько концертов и, в соответствии с договором с Aeolian Company, записал несколько фортепианных пьес. Он реже виделся с Линой, продолжая бессмысленные отношения со Стеллой; разрываясь между двумя женщинами, он скорее терял терпение, чем испытывал угрызения совести. В дневниковой записи от 13 марта чувствуется, как он устал от этих отношений: «Я кручусь между Стеллой и Линеттой, как Земля между Луной и Солнцем» ^[78].