Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро - Алексей Зотов Страница 16

Как всегда, следуя своей врожденной скромности, свойственной многим Водолеям, Моро ничего не говорит о том, что он спас армию Шерера от полного разгрома и позволил ему отступить в порядке к крепости Мантуя и перегруппироваться. Только восемь дней спустя австрийцы вновь смогли выйти на рубеж реки Минчо. Однако этот рубеж, равно как и фронт по реке Ольо, французы были не в состоянии продолжать удерживать в связи с подходом русских во главе с Суворовым, что удвоило силы австрийцев.

Именно в этот критический момент Моро получает срочный приказ Директории явиться в Париж для консультаций. Эта новость быстро распространилась по войскам, и солдаты пришли в уныние. Видя падение морального духа своей армии, Шерер был вынужден взять на себя всю полноту ответственности за неподчинение директиве правительства и приказал Моро остаться. Шерер не ошибся, сохранив при себе этого генерал-инспектора, который значил много больше как генерал, чем как инспектор. Итак, Моро сохранил за собой командование левым крылом армии, находившимся в тылу р. Адды, которую ему предстояло форсировать. Он разместил свою главную квартиру в Лоди, тогда как штаб Шерера располагался в Кассано. Утром на следующий день, узнав, что «старый скиф» форсировал Адду в нескольких пунктах, Моро отправился в Кассано, где узнал, что Шерер уехал в Милан, бросив армию на произвол судьбы, разрешая, однако, ему, Моро, издавать все необходимые приказы. Видя численное превосходство противника, Моро понял, что единственным средством спасения армии может быть только отступление. По этому поводу Моро позднее напишет: «Временно назначенный командир, имеющий полновластного главнокомандующего, находящегося в 8 лье от места предстоящей битвы, не имел права принимать сражение без его ведома. Тем не менее я принял решение собрать армию в кулак, для чего левому крылу было приказано приблизиться к центру В 5 утра мне доложили, что неприятель форсировал реку в нескольких пунктах. Издав самые необходимые приказы, которые требовала создавшаяся обстановка, я послал адъютанта, чтобы предупредить генерала Шерера о том, что армия атакована и что ему необходимо срочно прибыть к ней. Я же, со своей стороны, окажу ему всяческую поддержку. Через четыре часа ко мне вернулся адъютант с приказом Директории о моем назначении главнокомандующим Итальянской и Неаполитанской армиями». Мы полагаем, что именно за этим распоряжением Шерер отправился в Милан, где у представителя Директории в Италии получил нужный ему документ. Вместе с тем мы не думаем, что Шерер нарочно бросил армию. Во-первых, с ней оставался Моро, а во-вторых, полученная передышка давала ему шанс уладить все дела. Он только не учел, что эта передышка так быстро закончится. И все же Шерер решил уйти от ответственности, возложив всю вину за предстоящее поражение на плечи генерала Моро, чего последний, естественно, не желал. Тем не менее Моро принял командование, и, не ставя во главу угла интересы карьеры, как некоторые из его недавнего окружения, он просто служил республике; вот почему он поставил задачу спасения армии выше забот о ее славе. Армия, о которой шла речь, представляла собой 20-тысячный отряд, растянутый по фронту на 25 лье, т.е. 800 человек на 1 лье, или 182 человека на 1 км фронта. Это был нонсенс, даже по тем временам! Беспечность правительства и посредственность Шерера поставили французскую армию в тяжелое положение. Во-первых, она была разделена противником на три части и, во-вторых, не могла ожидать поддержки, так как французская Неаполитанская армия находилась на расстоянии 200 лье к югу.

«Сорок тысяч восставших пьемонтцев, — вспоминал позднее Моро, — перерезали нам все возможные пути отхода во Францию. Шестьдесят тысяч русских и австрийцев преследовали нас по пятам. Гарнизоны наших командных пунктов в Мантуе, Ферраре и др., запуганные или подкупленные, сдавались без единого выстрела, как, например, Чева, которая прикрывала единственную дорогу, по которой я мог достичь Генуи, сдалась на милость простых крестьян. Соединение с нашей Неаполитанской армией оказалось практически невозможным. Надо было быть сумасшедшим, чтобы взвалить на себя такую ношу».

Но Моро не колебался. В сражении при Кассано (28 апреля 1799 г.), в котором даже он не смог противостоять семидесятитысячным австро-русским войскам под командованием Суворова, Моро прежде всего начал с перегруппировки отдельных частей армии, представлявшей собой четыре разрозненных отряда, которые Директория через Шерера «подарила» ему в последний момент перед битвой, оказав тем самым Моро медвежью услугу. Генерал направил срочный приказ Макдональду в Неаполитанскую армию, поставив ему задачу прибыть к нему в Тортону, а сам с имевшимися под рукой силами и средствами двинулся навстречу врагу. С этой испытанной в боях армией он путем неимоверных усилий проложил себе дорогу сквозь Апеннины, собрав по пути корпус из 18 000 человек, и в целости и сохранности привел его в Геную. Итак, одна армия была спасена, но Моро предстояло спасти еще и другую.

Однако прежде, чем рассказать об этом, послушаем отрывки из рассказа советского историка А.Н. Боголюбова, повествующего о сражении при Кассано, правда, с одной оговоркой: все даты в этом рассказе соответствуют юлианскому календарю, существовавшему в России до 14 февраля 1918 года. Эта разница в 13 дней между старым и новым стилем наделает много бед и внесет сумятицу в период катастрофической кампании 1812 года в России и не только: «Положение французских армий в Италии в середине апреля 1799 г. оставалось критическим. Вступив в командование, Моро быстро оценил обстановку и нашел, что растянутое положение французских войск создает угрозу прорыва обороны в любом пункте атаки. Установив главные силы суворовской армии, Моро принял решение: сосредоточить главные силы французов в районе Треццо, Кассано, Инцаго, удерживая фланги незначительными силами.

С этой целью он приказывает:

1) дивизии Серюрье, оставив прикрытие переправ у Лекко и Бривио, сосредоточиться в районе Треццо;

2) дивизии Гренье занять район Ваприо, Инцаго;

3) дивизии Виктора, сдав свой участок отряду Лабуасьера, сосредоточиться в районе Кассано;

4) отряду Лабуасьера занять оборону на участке вилла Пампеана, р. По.

Это целесообразное решение, будь оно принято на сутки раньше, могло создать серьезные трудности для Суворова.

Тогда русскому главнокомандующему на форсирование р. Адды пришлось бы затратить больше усилий или же искать решения на другом участке фронта. В этом случае главное сражение произошло бы на линии Треццо — Кассано с главными силами французских войск; учитывая при этом слабую боеспособность австрийской армии, Суворову пришлось бы производить соответствующую перегруппировку. Но дело в том, что решение это физически не могло быть принято сутками раньше, так как генерал Моро получил приказ о своем назначении только 15 апреля, как раз за сутки до отданного им приказа.

Обстановка к исходу дня 15 апреля складывалась для французов в целом неблагоприятно. Решение Моро, принятое вечером 15 апреля, по времени уже не могло быть выполнено, так как для того чтобы дивизия Виктора смогла прибыть в назначенный район, а дивизия Гренье — соответственно занять новый, потребовалось бы больше суток. Только к утру 17 апреля войска могли выйти на позиции, предусмотренные планом Моро».