Немецкие подводные лодки в Первой мировой войне. 1914-1918 гг. - Эдвин Грей Страница 16

Лодка почти целый день шла под водой на максимальной скорости, пытаясь догнать корабли противника, поэтому батареи почти разрядились. Волей-неволей пришлось всплывать для их подзарядки. Ночь была безлунной, море – беспокойным, барометр неуклонно падал. Прислонившись к стойке перископа, Шнайдер чувствовал, как под ногами вибрирует палуба. Он закурил сигару и вяло думал об английских кораблях.

В семь часов корабли повернули на 16 румбов в строгом соответствии с приказом адмиралтейства, предписывающим обязательное изменение курса после наступления темноты в районах, где возможно нападение немецких подводных лодок. Сэр Льюис Бейли записал: «В два часа ночи, находясь возле Старт-Пойнт, повернули на 16 румбов».

Второе изменение курса фактически развернуло эскадру назад, и теперь она возвращалась к Портленду к вынырнувшей на поверхность моря «U-24».

Рудольф Шнайдер не поверил своим глазам, когда увидел на западе от себя выплывающие из темноты британские военные корабли. Ему оставалось только приказать срочное погружение. Даже в дополнительных маневрах не было необходимости, поэтому он сразу выпустил первую торпеду. Минуты шли, но ничего не происходило. Офицеры в посту управления обменялись обеспокоенными взглядами. Шнайдер понял, что промахнулся, причем по удивительно удобной мишени. Положившись на погоду и отсутствие луны, он решил поднять лодку на поверхность, рассудив, что темнота станет отличным прикрытием. Он обошел эскадру и в 2.25 ночи выпустил вторую торпеду. «Грозный», который следовал в строю последним, получил пробоину и начал тяжело оседать в воду. Вода затопила машинное отделение. Корабль сильно накренился и покинул строй.

Стоя на мостике 15 000-тонного гиганта капитан Локсли наблюдал за спуском на воду шлюпок. Сопровождавшие эскадру легкие крейсеры приблизились для оказания помощи. Команда спокойно и дисциплинированно готовилась покинуть корабль. Вода добралась до динамо-машин, и внутренние помещения корабля погрузились в темноту. Но даже в таких тяжелых условиях паники не было. Примерно в 3.15 Шнайдер выпустил третью торпеду. Теперь уже всем было ясно, что «Грозный» обречен. Тяжелые волны с грохотом катились по накренившимся палубам, разбивались о стойки и башни. Одна из больших шлюпок в процессе спуска на воду перевернулась, выбросив всех своих пассажиров в море. Конец был близок.

В 4.45 гигантский корабль лег на борт, продемонстрировав свой красный живот и бронзовые винты, после чего пошел ко дну. 201 человеку удалось спастись. 547 английских моряков, в том числе капитан Локсли, который оставался на мостике до последнего, пошли на дно вместе со своим кораблем. На следующий день, 2 января 1915 года, вице-адмирал Льюис Бейли получил приказ спустить свой флаг, хотя адмиралтейство позволило ему остаться на службе. Казалось, подводные лодки умели уничтожать репутации с той же легкостью, с какой топили корабли.

Потеря «Грозного» встревожила Уайтхолл. Адмирал лорд Чарльз Берсфорд, выступая в палате общин, обвинил адмиралтейство в неумении отдавать ясные и точные приказы офицерам. Ясно, что корабли должны следовать в сопровождении эсминцев. А любой командир эскадры должен обладать инициативой, чтобы принимать решения, руководствуясь здравым смыслом.

Что касается успешных действий немецких подводных лодок, адмирал Берсфорд заявил: «Угроза со стороны субмарин не так сильна, если против нее принимаются соответствующие меры предосторожности. Если нет – это самое убийственное оружие для ведения войны на море из всех известных человечеству. Представляется сомнительным, что субмарина сумеет атаковать корабль, идущий на большой скорости. И тем более она никогда не нападет на корабль, сопровождаемый эскортом эсминцев. Так можно позаботиться о своей безопасности».

Джеллико хорошо запомнил эти слова. После этого знаменательного выступления были случаи, когда большой флот оставался в гавани, потому что не хватало эсминцев, которые могли бы выступить в роли противолодочного экрана. Влияние немецких подводных лодок усиливалось с каждым днем.

После трагедии с «Грозным» немедленно были приняты меры по усилению противолодочной защиты в Дуврском проливе. Были установлены специальные сетевые заграждения, за которыми постоянно следили специальные вооруженные дрифтеры. ^[11] Через месяц в районе Дила появилось еще одно минное поле. Но немецкие подводные лодки все равно проходили через эти препятствия. Для опытного и настойчивого капитана подлодки путь в Канал был открыт.

В пятницу 13 января 1915 года три подводные лодки вышли из Вильгельмсхафена для осуществления обычного патрулирования: «U-22» капитан-лейтенанта Бруно Хоппе, «U-31» – старшего лейтенанта Зигфрида Ваксендорфа и «U-32» барона фон Шпигеля. Когда выходишь в море в такую зловещую дату – жди беды.

«U-31» на базу не вернулась. Предполагалось, что она напоролась на мину в Северном море. Позже этот факт был официально подтвержден. Однако барон фон Шпигель поведал другую историю: «Лодка медленно двигалась по поверхности воды. Она слегка зарывалась носом в воду, словно готовилась в любой момент нырнуть и выпустить торпеду. Наконец, ее прибило к берегу на восточном побережье Англии. Сразу со всех сторон появились моряки. Они взяли лодку на буксир, притащили в гавань, и здесь выяснилась очень странная вещь. Это была та самая „U-31“, которая покинула порт в пятницу 13-го числа шестью месяцами ранее. Она была в полном порядке и могла бы участвовать в боевых действиях, если бы не одна деталь. Все офицеры и матросы лежали в своих койках и гамаках. Но только они не спали. Они были мертвы. Последняя запись в корабельном журнале была сделана шестью месяцами ранее. И все».

У Шпигеля была теория, по которой субмарина легла на дно ночью и спящий экипаж отравился из-за утечки газа. В течение месяцев сжатый воздух мало-помалу протекал через микроскопические щели, в конце концов танки оказались продутыми, лодка восстановила плавучесть и вынырнула на поверхность. А там ей ничего не оставалось делать, как плыть к берегу.

История весьма занимательна, но к ней, как и ко всем байкам старых моряков, следует подходить с изрядной долей скептицизма. Не существует документального подтверждения, что какая-то субмарина была прибита к берегу Великобритании при таких обстоятельствах. Скорее всего она «подорвалась на мине в Северном море в январе 1915 года», как гласит официальная версия.

Однако злые чары пятницы 13-го не закончились. «U-32» благополучно вернулась в Вильгельмсхафен; правда, поход оказался безрезультатным. А когда в гавань вошла «U-22», встречающие сразу поняли: что-то случилось. Капитан Хоппе сошел на берег злой и расстроенный и, не отвечая на приветствия, быстро прошел в штаб флотилии.

– Я обязан доложить, – мрачно изрек он, – что торпедировал «U-7». В живых остался один человек.

Трагедия усугубилась тем, что Георг Кениг, командир «U-7», был лучшим другом Хоппе. Они были в полном смысле этого слова неразлучными. Как заметил один из их коллег, «они ели вместе, пили вместе, у них все было общее». Как нередко происходит в море, трагедия произошла из-за ошибки. Хоппе не знал, что в указанном ему районе действует еще одна лодка, а опознавательные сигналы, которые он послал, заметив «U-7», остались без ответа. Хоппе сделал вполне обоснованный вывод, что перед ним британская субмарина, и выпустил по врагу одну торпеду. Только когда из расплывшегося по воде нефтяного пятна выудили уцелевшего члена экипажа, стало ясно, что произошла трагическая ошибка.